Считая доказанным тезис, что в одном человеке могут сосуществовать блюститель порядка и нарушитель его, нужно при этом сделать оговорку, что блюститель, живущий в одном человеке, обычно преследует нарушителя, живущего в другом, а со своим собственным неплохо уживается. Ну, конфликты, разумеется, бывают, не без того, но совсем незаметные постороннему наблюдателю. Для постороннего наблюдателя и полицейский, и преступник — не дробная, а целая величина, и каждого из них он воспринимает как целое: либо как полицейского, либо как вора.
И вдруг является Жак Фонтен к Жану Грейо (дело конечно же происходит во Франции) и говорит:
— Напрасно ты, парень, за мной гоняешься. Я, между прочим, сижу у тебя в кабинете.
Здесь легко обнаруживается хорошо известный в криминалистике парадокс «Зеркало и обезьяна», открытый еще в прошлом веке Крыловым Иваном Андреевичем.
Вспомнив знаменитый парадокс, Жан Грейо теряет дар своей французской речи, но тут же обретает английскую.
— Джек! — говорит он. — Большой Фонтенз! Что тебе нужно здесь, во французской полиции?
— Я здесь работаю, — уголовно улыбается Джек Фонтенз. — В этом самом кабинете.
Ну, тут, конечно, удивление (столь необходимое для жизни), выяснение, кто где работает и кто где ворует. После чего Жак Фонтен говорит:
— Совсем ты одичал у себя в полиции, оторвался от жизни.
— Джек! — воскликнул Жан Грейо, упрямо не желая переходить на французский, чтоб не компрометировать свою родимую Францию. — Я привык делить мир на честных и бесчестных людей, на полицейских и, я не говорю о присутствующих, воров. Не сбивай меня, пожалуйста, с этой позиции.
— Эх, парень… — вздохнул Большой Жак Фонтен. — Ты все еще думаешь, что на свою полицейскую зарплату живешь, а ведь ты уже давно не живешь на зарплату. Ты одного вора впустишь, а другого выпустишь, вот на что ты живешь. А кафель? Ты, я знаю, кафелем свой санузел покрыл, а ведь это кафель не честный…
— Я купил его!
— В магазине? Вот то-то и оно. Не на Елисейских полях ты купил его, а в Булонском лесу, там, где у нас продают краденое…
Чем дальше в лес, тем больше дров… Тоже парадокс, хорошо известный криминалистике.
— Так ведь санузел… — смутился начальник полиции. — С кафелем он смотрится совсем по-другому.
— Не смотреть туда ходишь, мог бы и обойтись. А шуба норковая? Скажешь, подарок жене? А почему другим женам такие шубы не дарят?
— Жак! — Жан закрыл дверь поплотней и перешел на французский: — Что же мне теперь?
С французского они перешли на шепот, и дальше уже было ничего не слыхать. Только одно слышалось: Булонский лес. Тот самый лес, где продают краденое.