— Тебе никто не поверит. Более того — перестанут верить другим твоим историям. Так что лучше поостерегись.
Аля поостереглась лишь отчасти — про аристократическую линию она все-таки рассказала. И объяснила, что ее привили Лешке при клонировании, а узнала она об этом только недавно, из письма доктора Моррис (ведь письмо-то было, было!).
Но мамаша Терехина все равно не поверила. В ее глазах Аля прочитала, что мамаша считает ее просто завравшейся воображалой. Сначала акула, потом английская королева. Нет уж, девушка, это слишком!
Зато Машка Терехина, как всегда, широко раскрыла глаза. И спросила с придыханием:
— Нарышкин знает?
Аля хитро улыбнулась, как будто хотела сказать, что Нарышкин узнает в свое время и еще как узнает! На самом деле Нарышкину ничего говорить нельзя было. Ведь он не ее приятель, а Лешкин. И запросто может задать ему пару животрепещущих вопросов об английской королеве и клонировании. А ведь Рыжий до сих пор ни сном ни духом.
Кстати, надо ему уже об этом сказать. Максим просил, а то, что просил Максим, до сих пор было свято. Аля на удивление мало грустила после расставания с мужественным Джеймсом Бондом, но вспоминала о нем с неизменной нежностью.
Да, но как же открыть Лешке всю правду об акуле?
Лешка помог ей сам.
— Что с тобой, Алечка? — спросил он однажды. — Ты какая-то вся встревоженная. Это из-за тех бандитов на дороге? Не бойся, солнышко. Они больше не сунутся. Со мной вообще не может случиться ничего страшного. Ты же знаешь, меня даже акула не съела…
— Тебя акула СЪЕЛА!
Эта фраза вырвалась у Али, потому что она должна была когда-нибудь вырваться. В ужасе она зажмурилась, а потом осторожно открыла глаза.
Лешка смотрел на нее с безмятежной улыбкой.
— Это в каком смысле?
— В прямом, Рыжий. В самом прямом. Хочешь знать?
Рыжий пожал плечами и кивнул. Улыбка так и осталась у него на губах. В последнее время он улыбался бесконечно, как американский президент или ведущий передачи «Спокойной ночи, малыши».
Про агента Брэда Аля умолчала. Ведь тогда надо было бы каким-то образом упомянуть Максима.
Леша обнял ее за плечи.
— Бедный Алик, — сказал он. — Сколько тебе пришлось пережить. Я и не догадывался.
— Это все, что ты можешь сказать? — спросила Аля.
— А что говорить? Ты знаешь… В общем, мне это как-то все равно. Я жив, здоров и очень рад этому обстоятельству. Австралийские врачи молодцы. Как выяснилось, раньше я был немного другим. Ну и что? Сейчас я такой, как есть, и мне это нравится. А тебе?
Аля кивнула. И тут же поймала себя на мысли, что хочет сказать: «Нет».