– Да, ты прав.
– Считаешь это хорошей идеей?
– Закрой свой рот, Палейко. Ты умер. И если я так и не нашел твой розовый кристалл, это не означает…
– Неправда! Я никогда не умру, Фил. Это и благодать, и проклятие подарка. Тереза отдала меня тебе – и теперь я всегда с тобой.
– Тоже мне, ангел-хранитель. Принимать решения я уже умею сам.
– Что и требуется доказать. Кто это сказал, не помнишь?
Решение дается мне довольно легко. Труднее сказать об этом Глэсс – я опасаюсь, что она начнет возражать и приложит все усилия, дабы отговорить меня от подобных затей. Но с Дианой я делюсь. Она сощуривается, почти зажмуривается, как будто ей попала пылинка в глаз.
– А Глэсс уже знает?
Я качаю головой.
– Хорошая идея, – сухо произносит она.
– И это все, что ты мне можешь сказать?
– Ты ожидал, что я разрыдаюсь при мысли о твоем отъезде? – Она смотрит на меня таким взглядом, по которому непонятно, выражает он беспокойство или скорее недоверие. – Ты же намерен вернуться, не так ли?
– Разумеется.
– Тогда да, это все, что я могу сказать.
На следующий день я подхожу к Гейблу и говорю, что согласен. Я вижу, как он этому рад: в его глазах пляшут задорные огоньки – этот внутренний свет, разбегающийся по всему лицу, бальзамом льется мне на душу. Он тут же бросается к телефону и через полчаса торжественно сообщает: дело в шляпе. Первого января мы отчаливаем вместе.
– Ты в любой момент можешь передумать, – говорит он, и в то же время глаза его просят не делать этого.
– Нет-нет, – я смотрю на него с некоторой долей смущения. – Но возможно, мне придется там ненадолго задержаться.
– Так я и думал, – он кладет мне руку на плечо. – Можешь присоединиться ко мне в любой момент, когда закончишь. Я покажу тебе всю вселенную.
– Да. Всю вселенную.
Когда-то Гендель принес на урок две картинки. На одной из них был изображен некий зеленый пейзаж, покрытый странного рода кратерами, который никто из нас не мог опознать – самыми оригинальными предположениями были: луг, оставшийся после смерти трех коров, следы от метеоритного дождя на неизвестной планете и тропические джунгли с высоты птичьего полета. На второй картинке был кленовый лист. Первая оказалась всего лишь увеличенным его фрагментом. Может быть, я далеко не всегда обращал особенное внимание на вывод, сделанный из этого сравнения Генделем, но вряд ли я его когда-нибудь забуду: «Дистанция проясняет сознание». А ясный ум – как раз то, в чем я сегодня нуждаюсь более всего.
Двадцать девятого декабря мои нервы не выдерживают. Глэсс, Михаэль и Гейбл еще с утра решили отправиться побродить по окрестностям. Они приглашали и нас с Дианой, разумеется, но мы оба отказались. Я хотел остаться наедине с собой, но теперь стены моей комнаты невыносимо давят со всех сторон. Мы случайно сталкиваемся с сестрой, когда я спускаюсь вниз надеть сапоги.