– Хочешь, чтобы я выглядела как идиотка? – кричит она, зажатая в угол у плиты и отмахиваясь от его попыток нацепить ей один на голову.
– Ну почему же «как», – со смехом возражает он, – с чего это мы такие гордые?
Паскаль рычит и демонстративно разрубает у него под носом морковку надвое. Михаэль подпрыгивает в притворном ужасе, но не сдается. Когда она с помощью Терезы водружает на стол первое – рыбный суп, – мы видим, что Михаэль одержал победу. На голове Паскаль сверкает блестящий колпачок.
Ужин затягивается. Неудивительно: одно блюдо восхитительней другого, и они, бесспорно, стоят того, чтобы замереть с каждой новой ложкой во рту. Вино, хоть я со своим опытом и не большой ценитель, могло бы заставить даже такого избалованного гурмана, как Гендель, пуститься в пляс и сочинять стихи. Атмосфера, если это возможно, еще более гармоничная и спокойная, чем была на Рождество. Напряжение улетучилось; Гейбл рассказывает сегодня лишь о красоте морей и тех чудесах, что встречались на его пути, словно не хочет нагонять на меня страху перед началом путешествия. Когда-нибудь по дороге я обязательно спрошу его про шрам.
Не знаю, почему я так оттягиваю сборы. Когда я наконец встаю из-за стола и, держа в руках почти бездонный рюкзак Паскаль, поднимаюсь к себе, часы уже пробили одиннадцать. Меньше часа остается до наступления следующего года. Завтра в это время мы с Гейблом уже должны будем преодолеть первую часть пути и подняться на борт. Я бросаю в сумку только самое необходимое. Гейбл предупреждал: может так случиться, что по прибытии в Америку мне придется тащить вещи на себе целый день, километр за километром. В Америку. Я в последний раз бросаю взгляд на старые карты. Америка – и вся Вселенная. Весь мир. Подойдя к этажерке, я поглаживаю пальцем пустую банку из-под леденцов – мир твоему праху, господин Трот, добрый старый прыщ, – и опускаю ладонь на то место, где годами сидел Палейко и смотрел на меня своими равнодушными глазами. Напоследок взглянув в окно, на реку и далекие городские огни, я гашу свет и спускаюсь, бросая рюкзак на пол в коридоре. Осталась всего одна вещь, без которой мне трудно будет обойтись.
Лунный свет, отражаясь от заледенелого снежного покрывала, падает в библиотеку сквозь огромные окна. Больше мне и не нужно. Я подхожу к одному из стеллажей и на ощупь провожу пальцем по корешкам.
– Ты никогда бы не ушел без книги, – раздается за моей спиной голос Глэсс.
– Верно, – я медленно оборачиваюсь и вижу, как она сидит на моем сказочном троне – едва заметный силуэт, проступающий сквозь полумрак. Ее руки сливаются с подлокотниками кресла, голова откинута и погружена во тьму, скрывая от меня выражение лица.