Макс раздраженно посмотрел на нее.
— Они мне не рабыни, — резко ответил он. — Что за фантазии, Богуславская?
— Фантазии? — Алина гневно сжала кулаки. — Вы пользуетесь ими, когда хотите. Бедные… одна слепая, вторая почти немая. Как вы можете использовать их?
— Я никого не заставляю, — бросил он жестко.
— А они могут отказаться? — спросила принцесса свистящим шепотом. — Могут? Они полностью от вас зависят, от вашего расположения — и у них нет никакой свободы выбора. Да они и не откажутся — они ноги вам готовы целовать за то, что вы их спасли, и другой жизни не знают. Но то они, а вы? Человек другого мира, другой эпохи. Как вы вообще можете? Они и так несчастные. Я думала, это ваш дар-тени так поступает, но ведь вы тоже, тоже.
— Вы глупый ребенок, — раздраженно произнес Тротт сквозь зубы, — который сует нос в отношения взрослых. Вырастете, поймете. Если повезет, и вы выживете здесь.
— Я не ребенок, — проговорила она угрожающе и низко. — Запомните это, наконец. Мне через месяц семнадцать. И даже если я слишком мала, я способна понять, что то, как вы поступаете, — это недостойно. Вы могли бы просто им помогать.
— В этом мире просто не помогают, — рявкнул он. — Да и в нашем это случается только в фантазиях романтичных девочек. За все всегда нужно платить.
— Вы и мне помогаете, — принцесса тоже почти кричала. — Так, может, и с меня потребуете такую оплату?
В течение нескольких секунд стояла мертвая тишина — в которой было слышно только злое дыхание Богуславской.
— Что за чушь вы несете? — процедил Тротт, зверея. Тон его стал ледяным — и он схватил Богуславскую за подбородок, заставляя смотреть на себя, выругался очень грязно. — Что. За. Чушь. Вы несете? Разве я позволял себе… — он запнулся о понятную только ему правду и снова выругался, зло дернув головой.
Алина молчала, глядя на него широко распахнутыми глазами. Непонимающими. Сглотнула, опустила взгляд вниз — Макс остро почувствовал, что почти раздет и шагнул назад, убрав руку. Щеки ее начали краснеть, и в темноте румянец ощущался горячим, стыдным.
— Идите в дом, Богуславская, — тем же ледяным голосом приказал он. — Очень надеюсь, что наше путешествие не затянется. Вы уже надоели мне до чрезвычайности.
— Может, вам повезет, и меня убьют раньше, — с неприсущей ей ядовитостью проговорила принцесса. Голос ее дрожал от обиды, по щекам побежали слезы. — Вот тогда и освободитесь. От вашей надоедливой ноши.
— В дом, — свистяще и яростно повторил он. — Иначе, клянусь, я отнесу вас туда и запру. Как нецивилизованный человек и рабовладелец.