Но Майя пока держалась. Нельзя перейти грань, за которой самая желанная сказка превратится в кошмар. Полет с обрыва все длится. Окажется ли приземление смертельным, или она воспарит вместе с Мишей?
— Стой… Объясни? — просьба почти неслышна, пересохшие губы жаждут вовсе не слов.
— Я был нестабилен — первый оборот, желания зверя, ты… Я должен был быть очень осторожным, чтобы не навредить никому. Тебе, в первую очередь.
— А потом?
— Потом меня остановила моя и твоя семьи. Они думали, что ты не хочешь жить здесь, в закрытых землях, в отсталой глухомани. Все видели, и я тоже, что ты несчастна. Они убедили дать тебе время. Но, Боги свидетели, если бы не отчеты Володи о твоей жизни там, я бы плюнул на все обещания, и вернул тебя через месяц.
Миша рассказывал с закрытыми глазами, приглушенным шепотом, в котором прорывалось рычание зверя. Уперевшись лбом в стену рядом с головой Майи. А она слушала, не перебивая.
— Отец отправил меня на границу, служил там год. Строгий режим и нагрузки помогли продержаться. Вернулся, строил дом. И ждал. Каждую ночь сны о тебе, на губах память о том касании. Ты знаешь, как этого мало?
О, да! Майя знала. По себе знала, насколько этих воспоминаний ничтожно мало.
— Черт.
— Именно.
— Ты хочешь сказать, что за два года у тебя никого не было? — с трудом смогла выговорить.
Не то, чтобы это был самый важный вывод из услышанного. Нет, но… И этот момент был для нее важен. Как и для Миши. Его глаза опасно сверкнули.
— А ты хочешь сказать, что у тебя кто-то был? — обманчиво спокойно спросил он.
Майя только пискнуть успела, как оказалась лежащей на диване, придавленная голым — совсем и абсолютно! — Мишей.
Они никогда не были так близко друг к другу. Глаза в глаза, яростный и ревнивый взгляд его зверя и ее — шальной, с невыразимым желанием, тлеющим в глубине.
— Ты мне расскажешь поминутно, чем занималась и с кем встречалась.
— И о снах? — поддавшись, наконец, дикому желанию, Майя первая приникла к его упрямо сжатым губам. Покрыла легкими поцелуями скулы, немного колючий подбородок. Добравшись до уха, жарко шепнула:
— В них ты и я. Рассказать?
— Показать, — низко простонал Миша и поймал в сладкий плен ее рот, не давая больше говорить, искушать и дразнить. Отстранившись всего на миг, слитным движением стянул с Майи свитер и футболку. Ткань затрещала от такого обращения. Миша жадно, слегка кусая, стал покрывать поцелуями ее шею и плечи. Спускаясь ниже, нетерпеливо стягивая мешающее белье с груди и обхватывая нежную плоть ладонями, лаская языком.
Майя не заметила, как лишилась джинс и трусиков, только каждой своей частичкой чувствовала и принимала, что ей так щедро давал Миша. Реальность ошеломляла несравнимо больше самых откровенных фантазий.