Но и обвинение никуда не делось. Последний вопрос висел в воздухе и подгонял, подталкивал в спину, управлял сильными руками, делал движения резкими и порывистыми. Поцелуй, второй поцелуй в жизни Ады, похож на наказание. Из прикушенной Деном губы засочилась кровь.
Из его горла вырвался звериных хрип, губы стали нежнее, а движения медленнее. Ладони ласкали, с силой гладили шею и спину, спускаясь к ягодицам и притягивая еще ближе к себе.
— Отпусти, — как только смогла вдохнуть немного воздуха, прошептала Ада. Губы ее не слушались, все тело одеревенело.
Денис не перестал жадно целовать шею, спускаясь к груди. Бешеную ревность сменило яростное желание сделать её своей, не обращая внимания на сопротивление. Наплевав на все правила и приличия.
Дух, как же легка и беззаботна, оказывается, была его жизнь до встречи с Идой. Он тогда принадлежал себе — его жизнь, счастье, зверь. Со встречи в том проклятом лесу весь мир сосредоточился в одной девушке — она все, чего он хочет. И получит.
Неожиданная сильная боль в ноге отвлекла. Бер без усилия стряхнул хорька, который укусил его лодыжку, и потерянным взглядом посмотрел на девушку в своих руках. Вся ненависть, которую испытывал до этого, непонятно к кому, к друзьям, к жизни в целом, вылилась на него самого. Ненависть и презрение.
Охранял Иду от всех, а от себя не защитил. Желая добиться своего, причинил боль той, которую больше жизни любил, которую не имел права обидеть — сам обещал. Единственной. И нарушил обещание.
— Ида, прости… — медленно убрал руки и отступил на шаг.
Девушка еле устояла на ногах, бледностью отсвечивало лицо и дорожки слез на щеках. Хорек, отброшенный в угол, снова на ногах и рычит, шерсть на загривке дыбом. Звуки, собственный пульс в ушах, ненависть, осознание совершенного обрушились на бера. Он сделал еще шаг назад.
Иде не могло понравиться. Не тогда, когда малейшую вспышку удовольствия от агрессивных, но все же ласк душит страх. Не тогда, когда перед глазами возникает лицо Матиса. А потом хищный оскал Ханнеса, Пасвела — всех тех, кто когда-либо причинял ей боль.
Одним из них стал Денис. Не верилось, не хотелось верить, но это именно так. Хрупкое, недавно обретенное спокойствие и робкая вера разбиты.
— Ида, — осторожно позвал Ден. Он так и стоял в двух шагах, не приближаясь, но больше и не отступая. — Ида, я не хотел.
— Я тоже… — голос подвел, звучал жалко.
Все глупые обвинения, правдивые или ложные, стали неважными. Собственные обиды, подозрения и ревность — все заслонили слезы Иды.
Девушка быстро, насколько позволяло ее состояние, пошла к выходу из пещеры. С каждым нетвердым шагом все быстрее, пока не скрылась в темноте прохода.