Наверное, если бы не необходимость тушить огонь, я впала бы в истерику. А так, руки заняты, как и ноги, и истерить могут только мысли. Молча, про себя в голове. И задуматься нет времени, и расспросить, и понять. Только непрерывно, в такт с быстро бьющимся пульсом, в голове звучат два имени — Рой- Финн. Рой. Финн.
Брата нигде не было. Бабушку Валю я увидела недалеко от ворот, она, наравне с молодыми, таскала воду. При этом, — как всегда аккуратная и собранная, ни одна седая прядь из прически не выбилась. Но и она Финна не нашла. Никто его не видел — ни в городе, ни на стене.
Я отыскала маму с папой и мы крепко обнялись. Родители выдохнули с облегчением.
— Неужели мы спасены? Генри!
Они поцеловались, а я не могла заставить себя прервать их миг счастья. Ощущение, что весь мир перестал для них существовать, только вдвоем — живы и не ранены. Можно жить дальше и радоваться каждому мгновению, проведенному вместе.
Я отвела взгляд и все еще молчала, напряженная, словно натянутая тетива. Мама первая опомнилась. Отстранилась от папы, радостно улыбнулась, и снова притянула меня к себе.
— А Финн где? — спросила.
И не было ничего более тяжелого, чем выталкивать из себя слова. Сначала осилила всего два — «Не знаю». Смотрела, как побледнел отец, каким страхом наполнились глаза мамы. Наверное, мой тон сказал им больше, чем значили сами слова.
Рассказала все, как было. И хотя родители не обвиняли меня, ни словом, ни взглядом, я чувствовала себя распоследней тварью. Не уследила!
* * *
Снежные пики гор порозовели, из-за леса поднимается солнце. Новый день.
В городе царит необычайное оживление и радость. Увы, нашу семью это не коснулось. Горе, Финн пропал.
Вместе с ним, кажется, и все мои чувства. Разве что вина осталась, мы вдвоем и никого, ничего рядом. Я держусь за нее, крепко, чтобы не остаться в этой пугающей пустоте совсем одной. Наверное, люди так и выгорают, дотла. Сначала перестают чувствовать, а потом и жить.
Мама сказала, чтобы я не смела себя винить, она корила только себя. А папа прикрикнул на нас обеих, заставил прекратить истерику и вытереть слезы. Он собран и строг как обычно, держит свои эмоции в узде, и маме не дает расклеиваться. Откуда в нем столько силы и стойкости? Откуда он их берет? После ночи кровавой бойни, после гибели троих своих воинов, после пожаров, после бесплодных поисков сына?
— Мы не нашли тела. И я верю, что он жив. Буду верить, пока… не найду доказательств обратного.
Мне же невыносимо было находиться рядом с родителями. Не знаю, почему.
Я снова, как и в предыдущие утра, ушла в «Быстрый Шмель». Помогала Бертону и Софье на кухне. Работа это спасение.