— Гимнастика! — авторитетно заявил многоопытный унтер, и тут же обернулся к остальным: — а вы чего рты раззявили? За уборку, быстро! Эй, гимнаст, тебя тоже касается.
Уборка заключалось в том, что каждый солдат вымел из-под своих нар мусор на центральный проход, где его подобрали назначенные в наряд. Едва успели навести в роте минимальный порядок, последовала команда строиться.
Поскольку завтрака военнослужащим тоже не полагалось, и после построения их развели на занятия и до самого обеда, они исправно маршировали, учились ружейным приемам и прочей солдатской премудрости. Была и гимнастика, но совершенно не такая как в будущем. Вели эти занятия взводные унтера. Физическое развитие подчиненных их, очевидно, волновало не слишком, а вот возможность поиздеваться над подчиненными определенно привлекала. По крайней мере, именно так подумал Дмитрий, вдоволь находившись гусиным шагом. После гимнастики последовала уборка, причем главный фронт работ ожидаемо достался "молодым". После ее окончания, фельдфебель Фищенко лично проверил качество, покрутил носом, но все же скомандовал идти на обед.
Состоял оный из неожиданно наваристых щей и каши, а также отварной говядины, которой полагалось по половине фунта на человека. За каждым столом сидело шестеро солдат, один из которых был "бачковым". То есть должен был получить "харч" на свой стол. Как и следовало ожидать, им оказался самый молодой, то есть — Будищев. Ели все вместе, по очереди зачерпывая из общего бачка деревянными ложками. Мясо и хлеб лежали на деревянных мисках специально выстроганных на такой случай. Еще их употребляли при чистке оружия, но об этом они узнали позже.
— Чего морду кривишь? — усмехнулся Никифоров, глядя как его подопечный прихлебывает квас, — али может ты, как господа, кофий привык пить?
— Ага, какао с сахаром, — согласился Дмитрий, — и хлеб, чтобы с маслом!
— Ишь ты, поди, в прислуге служил, раз барскую пищу привык есть?
— Нет, — помотал головой новобранец, — то я так, шучу.
— Да, понятно, мыслимое ли дело, каждый день какаву с сахаром… а вообще, чем до службы занимался?
— Деревенские мы, — отвечал ему Будищев, подражая говору слышаному им в селе, — коров пасли!
— Эва как, а я уж подумал, что ты из благородных. Уж больно руки белые.
— Не, в благородные мы рылом не вышли.
После обеда солдатам дали немного отдохнуть. Новобранцев, впрочем, отделили от остальных, отдав под начало унтера Галеева, не упустившего возможность еще немного погонять "молодых".
— Становись! Равняйсь! Смирна! — Заорал он на "молодых". — Шевелитесь, сукины дети, а то дух вышибу!