— Более верно было бы назвать меня заложницей, ваше высочество. Я следовала за вашим отцом не по своей воле!
— Встаньте! Правда, мне об этом тоже говорили, но вы… находились рядом с ним до самого конца?
— Ваше высочество не ошибется, если скажет: до последней минуты. Накануне битвы при Нанси я видела, как герцог садился на свою лошадь Моро ранним утром, а затем исчез в дымке тумана. Я имела также честь присутствовать на его похоронах…
Пока она говорила, лицо Марии, которое вначале было застывшим, оживилось и порозовело.
— Почему вы не приехали раньше? — воскликнула она. — У меня столько вопросов, мне надо столько вам рассказать! Отец, и это мне хорошо известно, уважал вас за вашу храбрость.
— Мой супруг никогда не высказывал желания представить меня вашему высочеству, и не буду от вас скрывать, что между нами возникли серьезные разногласия! Но теперь это уже неважно, поскольку я не хочу дольше задерживать всю охоту…
— Боже, я совсем забыла про охоту! — прервала ее Мария. — Мадам де Гальвин, скажите моему супругу, чтобы он отправлялся без меня! Я сегодня не еду.
— Но, — вмешалась Фьора, — совершенно ни к чему вашему высочеству отказываться…
— Если мне захочется, я смогу поохотиться в любой день.
Я хочу обстоятельно побеседовать с вами, если только вы согласитесь остановиться на несколько дней в нашем дворце. , — Нет, мадам герцогиня. Я вам глубоко признательна, но .если мой супруг сейчас не в Брюгге, то я немедленно покидаю город.
Мария Бургундская внимательно посмотрела в лицо посетительницы в надежде найти на нем следы душевных переживаний.
— Пойдемте со мной. Нам надо поговорить.
Следом за герцогиней Фьора прошла через роскошно обставленную комнату, где две придворные дамы склонились перед ними в глубоком реверансе, а затем попала в небольшую комнату с обоями из красного бархата с золотыми разводами, напоминавшую Фьоре походный шатер Карла Смелого. Обстановку составляли в основном шкафы с книгами и массивный письменный стол, а перед камином стояла широкая банкетка с массой подушек, на которую села Мария, увлекая за собой Фьору.
— Филипп де Селонже очень немногословен, — вздохнула она, — и я так ничего и не поняла в вашей истории, но, поскольку я не могу рассчитывать на ваше доверие, скажите только, сколько же вы с ним не виделись?
— — Два года, ваше высочество. Судьбе угодно разлучить нас, и я очень страдаю. Мне так хочется его найти!
— Что заставило вас думать, что он здесь?
— Монсеньор Антуан Бургундский, которого я случайно встретила.
Тень гнева промелькнула в карих глазах, а красивые губы сжались: