- А ты уверен, что я отдам тебе броники, если найду первым?
- Тогда на свете нет мужчин, нет чести, нет законов. Если ты так поступишь...
- Да ладно, знаю я ваши слова о чести. Честь тебе нужна, когда она выгодна. Для красивости.
- Думай, как хочешь, а я уверен, что отдашь. Помнишь, тебе как-то звонили, напоминали о жене и дочери?
- Только попробуй, сволочь! Я весь твой аул или как там его, тейп, взорву к чертовой матери. Ты не догадываешься, откуда я знаю про каждый ваш шаг? И никогда не узнаешь! Только сунься ко мне домой, сука, только подумай об этом!
Буташев, сидевший впереди, впервые обернулся. Ему показалось, что Гусаров сейчас схватит его сзади и задушит. Но тот сидел, как прежде, и только глаза его смотрели в переносицу Руслана, и слова выходили сквозь сжатые губы.
- Ты меня не понял! Я ничего не хотел бы сделать твоей семье, клянусь мамой! Когда мы звонили, угрожали, я проверял тебя. Хотел убедиться, какой у тебя дух. Не покупаешься, не боишься. Значит, тебе можно верить. Но если ты слово нарушишь - мне уже будет не жалко твоей семьи. Гнусность за гнусность! Это будет не средство достижения цели, а месть! Время идет, майор. В этот момент кто-нибудь напяливает броник и едет из Петербурга в командировку.
Гусаров поостыл от буташевской угрозы. Он остро почувствовал желание увидеться с женой и дочерью. Кади дважды дарил ему возможность подсмотреть за ними в странных видениях. Но дотронуться, прижать...
- Идет время, идет. И ты бы пошел. В твой мусульманский ад.
- Чтобы твоя совесть была чиста, я компенсирую твои хлопоты о контейнерах равноценной информацией. Ты будешь доволен. Подаришь своей уголовке раскрытие века. И личные счеты сведешь кое с кем.
- И ты тоже, как я понимаю. Кого ещё сдаешь?
- Я не сдаю. Это тоже месть. И даже сдать такого не позорно. Если ты и дальше будешь так разговаривать, мы не найдем контейнеры. И потом, я сдаю не менту, ты - бандит.
- Утихни.
- Даешь слово, что вернешь уран мне? Даешь?
- Я отдам тебе уран.
- Клянись матерью.
- Отдам! Хватит с тебя. Куда деваться?
- Вот именно. Теперь слушай. Пока нас не было в городе, возродилась крутая группа. Я многого лишился. У них мои контейнеры и мои деньги. Папу этой группы ты хорошо должен знать.
Буташев вновь повернулся.
- Это Святой.
- Свято место пусто не бывает. Как гидра. Одну голову рубишь, другая растет. Плохая примета присваивать имена убиенных.
- Этот человек имени не присвоил. Святой жив.
- Ну да!
- Жив!
- Я видел акт идентификации трупа.
- Я видел могилу.
- Я тоже.
- Он жив. Он по-прежнему грабит меня.