Времени там было проведено изрядно, и больше всего волновавший полковника вопрос, снова встал ребром. Нельзя провести внутри закрытого, пусть даже и трижды защищенного и наполненного едой и питьевой водой помещения столько лет и не повредиться умом. Может быть, прием лекарств и важность цели уберегли остатки рассудка.
… темно, очень темно. Так бывает только под землей, под десятками метров земли и породы. Искусственное освещение выключено и только лампочки на мониторах мерцают. Зачем уходить отсюда? Тут можно провести целую жизнь и так и не познать тягот и лишений, не влезть в очередную бандитскую разборку, не получить смертельную болезнь или порцию радиации, достаточную, чтобы нанести организму вред даже спустя столько времени.
Вахитов сидел в кресле и смотрел на мониторы. Мелькнула тень, кто-то внутри был, но это его тогдашнего совершенно не удивило. Он не тронулся с места, не схватился за оружие, а оно было тут в большом количестве. Так же тут хранился целый кластер энергетических блоков, чего-то такого, что можно было подключить к распределительному щитку. Был даже специальный переходник и наклейка радиационной безопасности, но та собака была без зубов. Облучиться можно только в одном случае. Если вскрыть или повредить корпус, а сделать это без специальных средств было просто невозможно.
Комплекс всплывал в воспоминаниях огромным, в несколько этажей, до которых нужно было еще добраться, и через пару недель он почти восстановился в памяти. Вот только что там было внутри, и почему Вахитов остался только там, а не решил, как все сотрудники, бывшие на своих местах, добраться до города? Что его остановило? Отсутствие родных в прямой досягаемости? Понимание того что когда город накрывает атомная бомбардировка? Тут хоть в лепешку расшибись, но ничего не попишешь. Край ее коснулась области, размолотив в щепу частный сектор, уничтожив памятники архитектуры, что отстояли несколько страшных войн и стало им нипочем. Вахитов наблюдал из своего бункера как на карте одна за другим появлялись мертвые зоны, места где раньше кипела жизнь. Стерли из памяти большой каскад в Петергофе. Позолоченные статуи с рельефными торсами можно теперь увидеть разве что на старых открытках, да и те по большей части сгорели в «буржуйках». Сгинул Пушкин, Царское Село. Досталось ему в тот момент так, что мама не горюй, но памятуя опыт эрмитажных работников, и прочих людей близких к искусству, была слабая надежда что что-то получилось спасти. Крохи, но все-же.
Много, слишком много еще скрывается под медикаментозной пеленой, и восстановится ли, сказать сложно. Там ответы, там тень, живой человек, возможная причина его психологического здоровья, или совсем наоборот. Там лекарства, пища, или разруха и смерть. Что там теперь после бегства? Можно ли вернуть, и стоит ли вообще возвращаться?