- А сейчас что делать?
- Ну сходи пока, покури. Как готово будет, позову.
Полковник вышел на улицу, отметив что парень с забинтованной головой, что выходил перед ним, свалил со своими приятелями.
- Приходи ко мне лечиться, и корова и волчица, и жучок и паучок… Помнишь такие строки?
- Смутно. – Зяблик сидел на крылечке и курил. Надо сказать, первая сигарета за все время пребывания вне бункера, и судя по всему, невиданная роскошь, приличный табак да еще с фильтром. Неужто позабыли о ЗОЖ?
- И что, тут и правда не стреляют?
- Правда. Время такое. Тут как на тракте. Где живешь, там не гадишь, иначе руки не подадут, будут травить как собаку, и каждый вольный стрелок будет считать делом чести тебе пулю промеж лопаток положить. Врачи сейчас нужны, Ваха, и эта вот, на самом деле, сильно рискует.
- Так не стреляют же?!
- Да, не стреляют, но люди разные бывают. Не обязательно грабить, можно ведь и воровать. Наркоши разные ползают то тут, то там. Потому и охрана у нее. Зураб, может, не контачит с ней, своего эскулапа в штате держит. Мы вот тоже, и нам повезло. Но ни мы, ни он, ни другой авторитет, не позволят ее обижать. Земля, она, знаешь ли, имеет форму чемодана.
Ждать пришлось до глубокого вечера. За это время еще несколько групп пожаловали. Тут будто бы по неписанному закону, даже взгляда никто не поднимал. Кто сразу выходил, что-то в кулаке сжимая, другие появлялись через час, а то и полтора. Внешняя пустынность приемной оправдывалась потоком и нежеланием пациентов задерживаться тут дольше положенного.
Когда солнце почти закатилось за западный край неба, появилась девица в халате.
- Эй, пациент. Вот тебе бумажка. Чистый ты, как попка младенца. Живи и радуйся.
- Точно? – Напрягся Ваха, явно не ожидавший такого расклада. Весть о том, что он здоров, почему-то не принесла ему желаемой радости.
- Точнее не бывает. Все виды Супердрядни проверила, какие есть только. Валите, у меня приемный день и так закончен. И скажите, что Хруст мне крепко должен. Пусть заглянет на следующей неделе, дело должно наклюнуться. Отработает.
- Отработает, так отработает. – Вступил Зяблик и потянул Ваху за рукав. – Двинули. Ночью по лесу пробираться, хуже нет. Есть тут одно место, там и переночуем.
Лесник встретил неприветливо. Был ли он лесником, или не был, то не ясно, но вот совершенно негостеприимно в морду двустволкой тыкать. Тут ведь ни делянок не было, ни дома какого. Вокруг один лес, да полянка, которую по приметам особым разве что и найдешь. Удивительно, сколько народу с комфортом устроилось на пыльных развалинах старого мира. О Зурабе и говорить нечего, он такой кусок откусил, что и подавиться можно. Эскулапишна эта тоже не бедствует, хоть и взгляд злой, настороженный, а порой и вовсе как у затравленного зверька. Теперь вот лесник. Морда протокольная, нос поломанный, на руках, а точнее на пальцах, синева чернил от партаков зоновских. Он такой же лесник, как Микки Маус – президент.