– Научить левшу писать правой рукой, – предположила Теа.
– Даже хуже.
– Кажется, понимаю, – кивнула женщина. – Что ж, с причинами разобрались. Каковы следствия?
– Аура. Ее цвет, насыщенность… Темные и светлые сильно отличаются друг от друга своими аурами, да и колдовство у них разное. Светлые, например, почти не способны осуществить эффективное проклятие.
– Моральные принципы не позволяют? – усмехнулась Теа, снова приложившись к кубку с вином.
– Не в этом дело, – отрицательно покачал головой Август. – Просто этот тип магии им не дается или дается, но с большим трудом. Мы, к слову, и лечим по-разному, поскольку при одних и тех же болезнях воздействуем на разные процессы или на те же самые, но по-разному.
– Что еще?
– О, много чего, – улыбнулся Август. – Разное мировоззрение, разные склонности. Так сразу все и не рассказать, но, если хочешь, давай займемся этим, пока едем в Вену. Тема серьезная, отчего бы и не заняться?
– Ты хороший, – неожиданно сказала женщина, стирая улыбку со своих губ. – А я плохая. Измучила тебя… да и себя…
– Так не мучай! – предложил Август, смягчив улыбкой прозвучавший в его словах вызов.
– Не могу, – виновато улыбнулась в ответ Теа.
– Почему?
И в самом деле, почему? Что ей мешает?
– Я жду.
«Вот те раз! – Август был неприятно удивлен и в известной мере дезориентирован. – Ждешь? Чего, ради всех благих?! Чего ты ждешь, женщина?»
И вдруг он вспомнил точно такой же разговор, состоявшийся между ними четыре месяца назад. «Я жду», – сказала она тогда, и он ее понял, впервые признавшись вслух, что любит. Однако с тех пор он говорил ей об этом не раз и не два. Не надоедал и не давил, но все-таки говорил. Так что вряд ли речь сейчас шла о признании в любви, тем более что она сама попросила его подождать.
«А что, если я неправильно ее понимаю?» – спросил себя Август, вглядываясь в изумительные глаза Теа.
В самом деле, глядя на нее, он зачастую забывал, что внешность и душа в данном случае принадлежат двум разным женщинам. К тому же он по-прежнему недостаточно хорошо понимал мир Таньи, чтобы знать наверняка, каковы мораль и традиции этого мира. Твердо он знал только то, что в мире Таньи победило единобожие, но была ли она сама ревностной приспешницей этой веры, ему неизвестно.
«Культура… – вспомнил он. – Английский язык? Кому вообще мог понадобиться язык этого провинциального народа? Но, может быть, в ее мире саксы добились большего успеха? Итак, история, традиции… А сколько ей, к слову, лет?»
В первый день знакомства она «сказала», что ей двадцать один год. Он принял это на веру и никогда не пробовал уточнить детали. Но что, если она соврала? В этом случае можно предположить, что она «несколько» моложе, и тогда…