— Уходи с работы, мать! Теперь есть кому справиться с утилем. Тебе пора отдыхать.
Как Гая-хала ни упорствовала, чтобы ее не отрывали от дела, к которому она привыкла, ничего из этого не вышло: ей не удалось заставить детей своих отказаться от принятого ими решения.
— Мне скучно будет сидеть дома без работы, — пыталась протестовать Гая-хала.
В ответ на эти слова старший сын, подмигнув отцу, улыбнулся.
— Не будешь скучать, мать. Отец найдет для тебя работу!
Муж словно только и ждал этих слов.
— Они правы. Тебе ли с твоей седой головой собирать утиль?! Сиди себе дома и вари нам бозбаш.
Слова мужа окончательно вывели ее из терпения. Гая-хала, встав раньше всех, все же собралась на работу.
Тогда бывшие бойцы — старшие ее дети, мобилизовав будущих бойцов — младших сестру и брата, произведя «операцию глубокого охвата», окружили мать со всех сторон.
— Мать, приготовь плов, придет товарищ с фронта.
— Мама, прогладь мне костюм, я вечером иду в театр!
— Мама, в полдень в нашей школе будет собрание родителей, учитель просил, чтобы ты пришла.
И муж, не будучи в состоянии отказаться от участия в предпринятой детьми атаке, заявил:
— Давно уж ты не ставила мне на спину банок, жена. Что-то ломят мои кости.
В течение дня всплыло столько забот и хлопот, что Гая-хала вынуждена была подать заявление об освобождении ее от работы.
Товарищ Ногталаров с удивлением отнесся к этому желанию Гая-халы. Ответ Гая-халы удивил его еще более. Начальник учреждения, когда-то сам предлагавший председателю местного комитета подать заявление об освобождении от работы по собственному желанию, теперь отказывался принять его:
— Ты являешься моей правой рукой, Гая-хала. Как мне отпустить тебя? Где мне найти такого председателя месткома, как ты? Сколько помощи ты мне оказала, сколько жуликов, желавших нанести удар моей конторе, разоблачила ты? Как же теперь ты оставляешь меня одного, Гая-хала?
Товарищ Ногталаров искренне говорил эти слова. Заведующий прекрасно понимал, что если в разрешении некоторых вопросов председатель местного комитета и служила ему помехой, то в общем ему и учреждению она оказывала очень плодотворную помощь. В частности, он никогда не забывал разоблачения ею Мирмамишева.
— Если бы не было этой женщины, этот жулик давно бы сбросил меня с моего стула, — не раз шептал про себя товарищ Ногталаров.
Только после того, как Гая-хала убедила его в том, что она не хотела расставаться с работой в конторе, но что возвращение ее детей с фронта и связанные с ними заботы заставляют ее заниматься домом, и после того, как она обещала, что время от времени будет посещать подведомственные ему точки и помогать ему, товарищу Ногталарову, он скрепя сердце согласился освободить ее в виде особого одолжения.