Единственным средством передвижения, на которое мне удалось раздобыть билет, оказалась древняя чадящая посудина, тащившаяся до Ставангера морем целую неделю. Оказались мы там поздним вечером, и мне стоило больших усилий выяснить на моем скверном норвежском, где находится гостиница, имеющая, по моим данным, в числе своих постояльцев Ту Хокса.
Ехать пришлось на другой конец города, и тройной тариф на такси отнюдь не улучшил настроения, но при виде отеля я несколько приободрился: он был ярко освещен и казался оазисом комфорта среди мрачных улочек, где тьму разрежали лишь мутные пятна фонарей, а по обочинам мелькали безликие дома с наглухо зашторенными окнами. А здесь, в просторном светлом холле, жизнь била ключом: люди смеялись, беззаботно болтали и несомненно были счастливы сознанием того, что тяготы минувшей войны остались позади окончательно и бесповоротно.
Портье сообщил мне, что Ту Хокс уже прошел в банкетный зал. Мэр Ставангера устраивал сегодня какой-то прием, и именно это послужило причиной удивившей меня радостной суеты в холле.
Узнать Ту Хокса среди гостей труда не составило: его лицо слишком часто мелькало на страницах газет, и гадать, кто стоит в углу, окруженный кольцом приглашенных, не приходилось. Не переставая извиняться, я протиснулся вперед и оказался рядом. Что сказать? Чуть выше среднего роста, приятное широкоскулое лицо с четко вырезанными крыльями орлиного носа. Темно-каштановые волосы. Смуглая кожа, но лишь немногим темнее, чем у любого хорошо загоревшего норвежца. Зато глаза! Они не вязались с его внешностью привлекательного европейца – пронзительные, льдисто-серые, словно небо полярной зимы. Держа бокал, он что-то говорил мягким, слегка приглушенным баритоном, изредка улыбаясь немного застенчивой мальчишеской улыбкой. Норвежский язык он, очевидно, знал еще хуже меня, грамматика хромала на обе ноги, а акцент был просто ужасен. Рядом с Ту Хоксом спокойно стаяла красивая, изящная блондинка; судя по фотографиям в прессе – его жена.
Воспользовавшись первой же короткой паузой, я представился. Поскольку мой издатель письменно оговорил эту встречу заранее, Ту Хокс должен был вспомнить о ней и, соответственно, обо мне. Действительно, он обернулся и, вежливо осведомившись, благополучно ли я путешествовал, добавил с той же обаятельной улыбкой:
– А я уж было решил, что ваш шеф почему-то передумал и вы не приедете…
Помолчав, он пояснил:
– Через два дня я покидаю Норвегию. А значит, смогу уделить вам от силы день-полтора. С рассказом придется спешить, и будем надеяться, что вы сумеете запомнить всё. Кстати, как у вас с памятью?