В итоге мы вернулись из Лондона в шесть часов вечера, обе в совершенно измученном состоянии. Оказалось, что дети чаще взрослых хотят в туалет, которого никогда нет под рукой и к которому необходимо бежать через толпу, чтобы ребенок не надул в штаны прежде, чем ты встанешь с ним в раскорячку над унитазом. Или еще он может уснуть на ходу. Вы сидите в кафе, доедаете омлет, а он бац — отключился. Пришлось ждать ровно сорок семь минут, пока Софи проснется, так как будить её не было смысла — всё равно ей хотелось бы спать, а у нас еще и половина вещей из списка была не куплена. Для того, чтобы нас не выгнали из кафе, мне пришлось поочередно дозаказать две дополнительные порции мороженого у достаточно нервной официантки, которой я решила не оставлять чаевые за вредность. Смотря на уставшую Софи, я решила ограничиться одеждой, обувью, горшком и питанием, вспомнив об игрушках лишь после выезда из Лондона. Но поезд к этому времени был упущен, так что игрушки откладывались до следующего раза.
Я с Сэм пообещали прийти к Эми ровно в семь и так как часы показывали шесть, я решила, что еще успею помыть Софи. Жаль, что я не догадалась этого сделать вчера или хотя бы попросить об этом Роланда, который сегодня, услышав слово «купание», отстранился от меня как ошпаренный. «Только без меня… Ванная у меня в спальне — пользуйся сколько влезет», — выдал бесстрашный мужчина.
На втором этаже поместья, как бы то странно ни было, я еще не была ни разу, хотя когда-то и проработала здесь целый год. Джонатан, взяв пять десятков пакетов с покупками, поднялся со мной и Софи наверх (я несла её на руках) и, повернув налево, проводил нас в конец широкого коридора. Справа от нас были огромные, арочные, витражные окна, благодаря которым коридор был хорошо освещен, а слева, на достаточно большом расстоянии друг от друга, следовала тройка дверей. За третьей, самой последней, и расположилась спальня хозяина поместья. Если честно, так я ее себе и представляла: просторная, с широким окном, винтажным камином и двуспальной резной кроватью, оформленная в темно-коричневых тонах с мягким ковром сгущённого цвета, покрывающим темный, отполированный паркет. Эти апартаменты не шли ни в какое сравнение с кладовкой, в которой спала я.
Джонатан оставил пакеты возле кресла-качалки, после чего поспешно удалился, а я начала искать «тот самый розовый пакет» в полусотни розовых пакетов, в котором лежали детские гигиенические принадлежности. Наконец найдя его, я отправилась в открытую дверь, расположенную слева от камина. Ванная комната была выполнена в таком же шоколадно-сгущенном тоне, с огромным джакузи и просторным, прозрачным душем без поддона. Раздев Софи и, уложив её вещи на крышку закрытого унитаза, я поняла, что не знаю, как пользоваться загадочным агрегатом в виде душевой кабины с сотней кнопок. Заплетя волосы на макушке, я зашла внутрь душевой кабинки и сделала первую попытку, нажав на серебристую кнопку. Мимо! Пока я поняла, откуда именно на меня льется вода, моя майка успела промокнуть насквозь. Хорошо, что она была черная, благодаря чему я избежала позора посредством прозрачного материала. В итоге я всё же смогла настроить нужный поток воды и её температуру, параллельно удивившись тому, что мужчина из высшего общества пользуется всего одним шампунем, который одновременно служит и гелем для душа. Прямо как мой отец, который настолько не парился по поводу шампуня, что однажды выкрасил себе волосы маминой хной, после чего неделю из дома не выходил, ссылаясь на простуду, затем успешно коротко постригшись.