Полы с узорчатым паркетом, твердым и блестящим, как шлифованный камень, инкрустированная кровать и туалетные столики с отделкой из полированной бронзы, и эти зеркала, ах, эти огромные зеркала! Куда бы он ни взглянул, повсюду в этих больших темных зеркалах он видел свое отражение – слегка улыбающееся лицо, словно по другую сторону каждого из этих стекол жил и дышал отдельный его двойник.
Вне всяких сомнений, это была славная эпоха, органично впитавшая в себя культурные ценности многих славных эпох, на протяжении которых он спал в своей гробнице в Египте, потерянный во времени и лишенный сознания; тогда ему даже присниться не могло, что впереди его ждут подобные чудеса.
Рамзес Проклятый, который скорее бы согласился навеки почить, чем стать свидетелем полного падения Египта. Рамзес Проклятый, который с самого начала знал, что после погребения, когда его укроют от лучей солнца, он станет бессильным и будет пребывать в дремоте, бесконечной дремоте, до тех пор пока беспечные смертные будущих эпох опрометчиво не вынесут его мощи к солнечному свету.
Здесь, в тишине и спокойствии, он с упоением размышлял о том, что пришлось ему пропустить за эти годы и что сейчас буквально зачаровывало его своей новизной, куда бы он ни повернулся.
Но его уже ждали возлюбленная Джулия и Эллиот Саварелл, ждал весь город; Рамзесу предстояло снова проплыть по этим очаровательным водным улицам к площади Святого Марка, чтобы вновь войти в ту церковь, где он увидел Джулию в первый раз, едва не упав при этом перед ней на колени. В этой стране повсюду были возведены церкви, наполненные скульптурами великих мастеров и картинами невообразимой красоты и совершенства, но ни одно из этих священных мест не подавляло его своим величием настолько, как собор Святого Марка.
Он быстро привел себя в порядок, поправил черный галстук на шее и надел золотые запонки, которые ему подарила Джулия. Затем провел щеткой с перламутровой ручкой по своим густым каштановым волосам и нанес на гладковыбритое лицо чуть-чуть одеколона. В зеркале перед ним стоял типичный европеец, мужчина с загорелой кожей и сияющими синими глазами; в этом облике не было ничего от грозного правителя, которым он был для многих тысяч человек в те далекие времена, когда он даже представить себе не мог ничего подобного в сегодняшней жизни.
– Рамзес, – глядя на свое отражение, произнес он вслух. – Никогда, никогда больше не погружайся в тот пассивный и лишенный надежды сон. Никогда. Что бы этот мир ни предлагал тебе, что бы он с тобой ни делал. Запомни это мгновение и торжественно поклянись здесь, в этой спальне в Венеции, что встретишь грядущее мужественно, что бы тебя ни ожидало впереди.