Я обернулась к ней:
— Да?
— Ешь! — хором приказали Далмора, Амалия и Крат.
Я вздохнула, подняла вафлю и откусила кусочек. Он пах лилиями Озириса.
— И незачем так командовать.
— Ты всегда прекращаешь есть, когда задета или расстроена, — сказала Далмора. — Это плохо для тебя и беспокоит Фиана.
Звонок Фиана матери, казалось, закончился мирно, так что я расслабилась и покорно сжевала душистый завтрак, затем накатала короткое сообщение, дескать, я в порядке, только мучаюсь от ужасного запаха, и отправила всем друзьям из Следующего Шага. А когда решала, стоит ли писать про-папе, сморщила нос. Я всегда чувствовала, что его заботят лишь деньги, которые он получает от Земной Больницы, а не я, но он мог беспокоиться. И только я послала сообщение и ему тоже, как Фиан прокричал единственное слово:
— Нет!
Гул болтовни внезапно стих, и все обернулись к нему. Фиан стоял в характерной позе военного, левая рука вытянута перед собой, мрачный взор направлен на файндер на рукаве. Я потрясенно вспомнила дельтанского мальчика, с которым познакомилась в начале года, и поняла, как последние месяцы изменили его, изменили нас обоих. Мой дельтанец больше не был мальчиком.
— Говорю тебе, нет, — голос Фиана стал лишь незначительно тише. — Я не вернусь на Геркулес, не стану изучать науку, не уйду из армии и не променяю Джарру на унылую послушную дельтанку. Прощайте, сэр!
Фиан закончил разговор агрессивным ударом по файндеру и поднял голову. Все присутствующие торопливо сымитировали повышенный интерес к еде. Фиан вернулся за наш стол и сел. Его гнев был столь очевиден, что даже у Крата хватило ума ничего не говорить.
Неловкое молчание длилось до тех пор, пока Плейдон не замер перед аудиторией, показывая, что хочет начать лекцию. Студенты отреагировали на автомате: свалили остатки пищи в систему уничтожения отходов, убрали грязные тарелки в мойку и начали переставлять мебель.
За три минуты столы были сдвинуты к стенам, стулья выстроены в ряды, и все заняли свои места.
— Половина человеческих знаний была утеряна в результате обвала информационной сети Земли в две тысячи четыреста девятом году, — начал Плейдон. — Наука, техника, история, литература, медицина – все стерлось в результате всеобщего повреждения базы данных. Не сохранилось подробных записей об истории этой местности и между две тысячи сотым и двести пятидесятым годами, но где-то в этот период случилось одно или два крупных землетрясения.
Плейдон коснулся файндера, и на экране на стене появилось странное изображение.
— Записи от две тысячи двести пятидесятого года показывают, что несколько старых городов сменились одним новым – Сан-Анджелесом. Человечество бросило вызов природе, строя этот новый город прямо на активной линии землетрясения, на обширной искусственной платформе, которую мы называем Калифорнийским Плотом Земли, — он повернулся и указал на экран. — Эта платформа состояла из четырех сотен независимых островов, соединенных вместе гибкими мостами. Перед вами вид с земли на одну из восьми огромных, автоматически приспосабливающихся опор одного из этих островов. Город Сан-Анджелес оставили в две тысячи триста восьмидесятом году, но даже сейчас, более четырех веков спустя, большинство опор все еще полностью функциональны и компенсируют движения почвы в результате землетрясений.