В тот день я вернулась домой позже Джеймса. Одного этого факта было достаточно, чтобы почувствовать неладное.
Стоя у окна на кухне, Джеймс лениво покачивал в руках бокал с вином. Он всё ещё был в деловом костюме, что так же выглядело не совсем обычно.
— Ты рано! — подойдя к Джеймсу, я обняла его за талию, с удовольствием прижавшись к широкой спине. — Я соскучилась!
— Надо поговорить.
Джеймс разжал мне руки и развернулся. Мой взгляд встретился с его пронзительно синими глазами, и я поняла, что случилась катастрофа. За шесть лет жизни с Джеймсом Стюартом я хорошо его изучила.
Ещё несколько мгновений я тешила себя надеждой, что причина его нервозности — маленькая бархатная коробочка. Сейчас он вытащит её из кармана и всё закончится.
— Хочешь выпить?
Обойдя меня, Джеймс взял с барной стойки бутылку и плеснул вина в свой бокал. Внутри у меня всё сжалось. В желании ободрить скорее себя, чем его, я сделала шаг вперёд.
— Милый, что бы ни случилось, знай — вместе мы справимся.
Но оказалось, что справляться мы будем по отдельности.
Стоя на кухне, где по выходным мы вместе готовили завтрак, я ошеломлённо слушала, как человек, которого я люблю больше жизни, называет наши отношения «изжившими себя». Джеймс говорил, что мы никуда не двигаемся. Что у нас нет развития. Что наша совместная жизнь — это притворство и потакание детской привычке. Что прежние чувства и страсть безвозвратно ушли. И во всём этом он винил исключительно меня.
— Твои амбиции и мечты всегда ставились во главу угла. Ты никогда не интересовалась, чего хочу я.
Оказывается, Джеймс хотел довольно обычных вещей. Чтобы дома его ждала заботливая жена, вкусный горячий ужин, тёплая постель, а слух согревал топот маленьких ножек и детские голоса. Я содрогалась под его словами, как под боксёрскими ударами.
— Но ты же сам говорил, что нам необходимо подождать!
— Кто хочет, тот ищет возможности, кто не хочет — причины.
— Значит, мне всего лишь и надо было перестать пить таблетки?
— Если бы ты действительно так сильно хотела детей…
Впервые в жизни я была на грани обморока от нестерпимой душевной боли.
— Это жестоко, Джеймс!
— Мне жаль.
В те минуты я ещё очень сильно его любила, поэтому не думала о гордости. Как не понимала и того, что решение им уже принято.
— Идём в постель немедленно! Я очень сильно тебя люблю и хочу от тебя ребёнка!
Внезапно Джеймс побагровел и швырнул бокал с недопитым вином в противоположную стену.
— Ты не понимаешь! — закричал он. — Ты никогда ничего не понимала!
Он впервые повысил на меня голос. Инстинктивно я отшатнулась и ухватилась за краешек стола. Никогда я не видела Джеймса в подобном состоянии. Тому человеку, которого я знала, истерика была несвойственна.