Почему бы и нет?
Я живо представила, как это происходит. Вот мистер Рассел приветствует нас. Я заливаюсь краской, вспоминая, при каких обстоятельствах мы расстались. Мне приходится знакомить его с Анжелой. Он что-то говорит, но я ничего не слышу из-за звона в ушах. Возникает неловкая пауза, в течение которой я отчаянно пытаюсь найти нейтральную тему для беседы. В принципе, это может сделать и Дэвид. Да, скорее всего так и будет ведь это он подошёл к нам. Он обязательно спросит как мои дела. Я отвечу, что хорошо…
А после пол вечера буду объяснять своей подруге, почему такой человек, как Дэвид Рассел, интересуется моими делами.
Нет, это очень даже правильно, что он прошёл мимо!
Но почему же мне так тоскливо?
Может, потому, что это означает, что мистер Рассел больше не планирует заняться со мной любовью?
Я взвилась в кресле и принялась ходить из угла в угол. Беспросветная дура! Как можно быть такой наивной? Я уязвила его самолюбие, сказав, что не помню ничего из проведённой с ним ночи. Своим ответом Дэвид постарался уязвить моё. Нет ничего более глупого, чем воспринять его слова всерьёз.
Да, он красив. Он горяч. И у меня внутри всё переворачивается от мысли, что мы спали вместе. Ведь тогда я ему соврала: кое-что из той ночи я помнила. Помнила тепло его тела. Помнила нежность объятий. Помнила ласкающие нотки в тихом голосе, когда он успокаивал меня. Я помнила, как мне было хорошо с ним. Будто две частички паззла сложились, встали в пазы без единого зазора — вот что я чувствовала с ним. Но тогда я не знала, что мой паззл — он! Тем утром для меня это стало шоком, и я до сих пор пребываю в этом состоянии. Мне было хорошо с Дэвидом Расселом. Так хорошо, что в последние три дня я и думать забыла про Джеймса. Моими мыслями завладел высокий сероглазый брюнет, от которого я не вправе ждать ничего, кроме вежливого кивка. Но сегодня он не удостоил меня даже им, и я вынуждена признать, что расстраиваюсь из-за того, что мои неоправданные ожидания так и остались неоправданными. Ничего определённого, просто всякий раз, когда я представляла, что, возможно, Дэвид Рассел думает обо мне, сердце замирало в предвкушении. Предвкушение чего-то большего, чего-то невозможно-возможного, чего-то запретного и сладостного, нежели…
Мои размышления прервал стук в дверь.
— Одну минуту!
Я бросила взгляд в зеркало, поправляя на себе голубое платье-футляр. Лён очень непрактичный материал — быстро мнётся, — но как приятно холодит кожу. Мои волосы были собраны в пучок, но несколько непослушных прядей уже выпали из него. Автоматически поправляя причёску, я открыла дверь.