— У вас это хорошо получилось. Особенно, при упоминании других девушек.
— А рассказ про свекровь вас не смутил?
— Признаюсь, я не поняла ни слова.
Внезапно она протянула мне свою руку:
— Элинор!
В ответ я крепко её пожала.
— Элизабет. Для друзей просто Бет.
Смешно, но Дэвид позвонил мне через пять минут после того, как мы с Элинор расстались
— Ты понравилась моей матери, — сказал он вместо приветствия.
— И что ты чувствуешь по этому поводу?
Он ответил не сразу, так, что я даже немного заволновалась.
— Мне это нравится. А тебе?
— Мне нравится, что тебе нравится.
— Я спросил не о том.
Я усмехнулась.
— Знаю. Твоя мать — чудесная женщина и очень тебя любит. Было бы удивительно, если бы было наоборот.
— Что ж, я рад.
— Лучше скажи, со сколькими девушками ты её знакомил? — Я не собиралась сдавать Элинор, но вопрос вылетел сам собой.
— Не помню.
— Сбился со счёта? — поддёрнула я.
— Я серьёзно, Бет. — Дэвид понизил голос, и от этого в животе стало щекотно. — Я не могу вспомнить ни одну из них. Ни одного лица. Есть только ты.
Эта фраза долго стояла у меня в ушах и в тот день, и в последующие. И подпитывала меня, как батарейка, согревая искренностью и теплотой.
Дэвид обещал вернутся в понедельник, и за выходные мы с Мэгги окончательно привели в порядок мою квартиру. Многострадальный диван, на котором мы с Дэвидом проводили каждую ночь до его отъезда, наконец-то был собран. Водруженная в спальню кровать, что должна была стать его заменой, меня немного смущала: я заказывала её ещё до того, как в моей жизни снова появился мужчина, и испытывала некоторые сомнения — а не тесно ли нам будет. Но, кровать в любом случае казалась удобнее, особенно, принимая во внимание, что на диване нашей излюбленной позой была поза пирожка — я на Дэвиде или он на мне. Теперь же он поступал в полноправное владение Боба.
Кот был без ума от последнего. Особенно, если на нём сидел Дэвид. Боб разваливался на спинке, аккурат за ним, и его хвост то и дело опускался на плечо Дэвида. Это было похоже на братание, тем более, что кот, как приклеенный, ходил за ним по всей квартире.
— Он тебе не доверяет, — смеялась я поначалу. — Ты вторгся на его территорию.
Но позже, я поняла, что, всю жизнь прожив среди женщин, Боб, наконец, нашёл родственную душу. В смысле, мужскую душу. Или нашёл, или почувствовал. Или, не будучи дураком, понял, кто в доме настоящий хозяин.
Он нёсся к дверям, едва заслышав на лестнице шаги Дэвида. Он крутился возле его ног, караулил возле дверей, пока тот был в ванной. На меня Боб не обращал никакого внимания, слушался только его. Но, когда мы остались одни, кот все ночи спал со мной. Разумеется, на подушке Дэвида.