– Нет, так резко выходить из пике нельзя! – произнёс он вслух неизвестно кому, так как командир корабля ещё не шевелился, хотя щёки уже стали розоветь.
Второй пилот потянул штурвал на себя и взял чуть влево, чтобы попытаться погасить скорость, наворачивая круги, превращая энергию поступательного движения в энергию центробежной силы. Положение самолёта в воздухе уже стало понятным и надежда на то, что всё обойдётся, уже отдавалась в висках с каждым ударом сердца, но взглянув на показания высоты, второй пилот инстинктивно потянул штурвал на себя и прошептал:
– Земля! РУДы вперёд! – и в это же мгновение самолёт просто перестал существовать.
Для всех, даже для того одного, кто понял, что земля уже рядом, переход в небытие стал совершенно незаметен, никто не успел ни испугаться, ни почувствовать – их просто не стало. Даже за миллиметр до столкновения лайнер был ещё цел, и люди были живы, но главное, что никто из них ничего не видел, и по сравнению с ситуацией на дороге, когда тебе, едущему в автомобиле, навстречу вдруг выскакивает грузовик, и ты видишь, что столкновение неизбежно, тут произошло всё внезапно быстро. Да что там миллиметр?.. Лайнер был цел и за полмиллиметра, даже за микрон, за полмикрона до касания земли! Но сколько времени потребуется, чтобы пройти это расстояние бытия самолёту несущемуся со скоростью 800 км в час?! Это нельзя даже назвать мгновением.
Не стало ни мыслей, ни чувств, и никто не знает, что стало с их душами. Одновременно перестали биться сердца всех, кто находился на ещё вот только что существовавшем борту, в числе которых были Лера и мама Герасима. Среди заснеженного леса сибирской тайги в одно мгновение не осталось никого, лишь земля и небо…