С этим вопросом Григорий Яковлевич встал, прошёлся по комнате и пристально посмотрел на Герасима.
– Дядя Гриша, а возможна ли другая форма жизни, ну, например, на основе кремния? – спросил тот, воспользовавшись паузой.
– Интересный вопрос, – улыбнулся Григорий Яковлевич. – Но ответ на него не менее интересен. Гера, ты знаешь каких химических элементов больше всего во Вселенной? – и, не дождавшись ответа, продолжил. – Больше всего атомов водорода. За ним по убывающей идут: совершенно инертный, не участвующий в химических реакциях гелий, затем кислород, углерод и азот. Но это Вселенная, а человек? – Григорий Яковлевич снова посмотрел на Герасима. – Человек на 80% состоит из воды. А это значит, что в его организме больше всего атомов водорода, потом кислорода. Но затем по убывающей идёт углерод, и за ним азот. Это ни о чём тебе не говорит? – улыбнулся дядя Гриша.
– Мда,.. такое ощущение, что Вселенная создана под человека… – обескуражено произнёс Герасим.
– Но, Гера, это не только ощущения и ты сейчас поймёшь почему. Итак, продолжим. Подключение сознания к другому телу… Но почему я об этом так уверенно говорю? Да потому что такая технология уже существует, и мы с тобой, и все люди уже являемся её пленниками. В общем, ответ на твой вопрос, твоя ли это Лера, очень прост. Твоё сознание, впрочем как и сознание любого человека, очень быстро переключается между головами твоих бренных тел, живущих на Земле во всех параллельных мирах. Так что ты (с точки зрения твоей души), тот же Гера, которого мы с твоей Лерой провожали в полёт два года назад. Просто в твоей голове нет этих воспоминаний, они остались в том теле, которое покинуло эту Землю, и они недоступны тебе.
Герасим сидел и слушал, поражаясь услышанному, и наверное бы уже не удивился, если б вдруг оказалось, что дядя Гриша занимается математическим описанием поверхностей души. И только он об этом подумал, как Григорий Яковлевич произнёс.
– И вообще, всё дело в наших душах.
У Герасима от этих слов открылся рот, и он бы, наверное, так надолго завис, но наступившая жажда от нахлынувшей волны роящихся в голове мыслей заставила его тихо, почти умоляюще сказать.
– Дядя Гриша, а можно кефирчика?
Дядя Гриша рассмеялся и, кивнув головой, быстрым шагом пошёл на кухню. Когда он вернулся, как всегда, с двумя кружками кефира и блюдцем с пирамидкой из кусочков чёрного хлеба, Герасим смотрел уже более осмысленно, но, схватив свою кружку, выпил её содержимое залпом и к хлебу даже не притронулся. На что дядя Гриша улыбнулся, сделал глоток из своей кружки и, поставив её на стол и удостоверившись в том, что Герасим готов его слушать, продолжил прерванный разговор.