Опять же, поначалу ей все это льстило: никто прежде не проявлял такого интереса к самым интимным мелочам ее жизни. Он знал марки ее прокладок и не разрешал ей закрывать дверь в ванную, когда она принимала душ. Когда она пару раз охнула от слишком страстных прикосновений к груди, он заставил ее пойти к маммологу, но Ира, помня, чем закончился предыдущий визит, лишь сделала вид, что была у врача. К счастью, Дарий был в тот день занят и не мог сопровождать ее в клинику, о чем очень жалел.
В постели он тоже был абсолютным диктатором и следовал исключительно своим желаниям. Постепенно в этих желаниях стали появляться пугающие детали. Он все чаще делал ей больно, бывал нарочито груб и сердился, что она не получает от этого дополнительного удовольствия. Он впадал в бешенство, когда она не давала привязывать себя к кровати или душить шелковым шарфом. Скандалы становились затяжными, и Ире приходилось в конце концов покоряться.
Потом Дарий взял моду наказывать ее за малейшую провинность типа опоздания, неубранной одежды или оставленных на раковине в ванной следов зубной пасты. Он не бил ее, а именно наказывал, сначала шлепая ладонью, как маленькую девочку, затем купив для этой цели в секс-шопе специальный хлыстик. Ему непременно надо было довести ее до слез, что приводило его в возбуждение и заканчивалось бурными ласками в самое неурочное время.
Со стороны он выглядел все тем же преуспевающим, хорошо воспитанным молодым человеком, и порой Ире казалось, что она преувеличивает проблемы их совместной жизни. Они были прекрасной парой, об их отношениях знали в институте, и многие завидовали ей. Кроме того, Ира чувствовала, что Дарий полностью поработил ее волю, и просто не находила в себе сил прекратить этот кошмар.
Ее уход был сродни бегству крепостной крестьянки, разбившей барынину любимую вазу и понимающей, что теперь ее запорют до смерти на конюшне. Прибираясь в комнате, она среди старых бумаг случайно выкинула папку с его рабочими документами. Жених не особенно взволновался, заметив пропажу, поскольку решил, что забыл важную папку в офисе или на кафедре. Но Ира хорошо помнила, как спустила ее в мусоропровод, приняв за черновики, которые Дарий сам всегда выбрасывал. Ее ждало возмездие, скорое, неотвратимое и беспощадное.
Рано утром, когда Дарий спал, она, дрожа, собрала свои вещи и на цыпочках покинула его фешенебельную квартиру в хорошем доме. В метро, по дороге домой, с ней случилась истерика. Она знала, что он не станет преследовать ее в институте, на глазах у людей, и боялась лишь одного — снова попасть под его влияние, подчиниться властному приказу и вернуться в его дом, где с ней будут делать все что захотят.