Но это на самом деле не во-первых, во-первых — Карина. Ее и так-то было бы страшно оставлять, а уж теперь, в больнице, с угрозой выкидыша… Он даже заговорить с ней об этом не посмеет.
Но что сказать Ашотику, который боится операции и ждет папу? Как объяснить ему, что папа не приедет?
Он, Саша, уже скоро год как не видел детей, соскучился, хоть вой. Ведь любовь к женщине — это одно, а любовь к своим родным детям — совсем другое. Помнят ли они, как он выглядит в жизни, а не на фотографии? Он не единственный отец, уехавший на заработки в далекую холодную Москву, но им-то от этого не легче.
Ашотик хотел, чтобы папа поехал с ним в Америку и был рядом, когда начнется страшная операция. А папа не знает, когда вообще сможет повидать сыновей. И уже никогда не будет жить с ними вместе, как раньше. Что они скажут, когда узнают об этом? А ведь узнают рано или поздно и, наверное, лучше, чтобы от него, а не от мамы, бабушки или соседей.
Может, ему поехать прямо сейчас и воспользоваться случаем, чтобы рассказать детям и Ашет все как есть? Нет, момент совершенно неподходящий: жена и малыш и так волнуются из-за операции. Да и вообще дети еще слишком маленькие…
Но когда они станут большими, у него уже будет новый ребенок, от Карины. Если будет. Ему придется скрывать от сыновей, что у них есть брат или сестра.
Саша посмотрел на часы. Поздновато, но никуда не денешься, надо позвонить Карининым родителям и сказать, что она в больнице. Выслушать причитания ее матери или молчаливые вздохи отца. Конечно, они решат, что он во всем виноват, они и прежде так считали…
Ну конечно, он виноват. Взрослый человек, мужчина, влюбился как мальчишка и пошел на поводу у своей слабости. Не подумал ни о собственных детях, ни о судьбе Карины, ни о будущем ребенке. То есть он думал, но казалось, что все обойдется, все будет хорошо, ведь они так любят друг друга, и Бог им поможет, потому что Он есть любовь…
«И что?» — спросил Саша Бога. Бог молчал. Он мог бы ответить: «Я тебя предупреждал». Но зачем Богу тратить лишние слова, когда и так все ясно.
Еще немного, и звонить будет уже неприлично. Саша снял трубку.
На его счастье, к телефону подошла Майя, Каринина сестра, особа решительная и хладнокровная. Под напором ее деловитых вопросов он растерялся, но все же это было лучше, чем слезы и вскрики других, более эмоциональных членов семьи.
— Как это случилось, почему? Что говорят врачи? В какой она больнице? Где это? Этаж, палата? Она лежит, ходит? Чем ее лечат? Какие анализы? У тебя есть телефон врача?
Саша едва успевал отвечать — в основном невразумительно, — как новый вопрос летел в него, словно отбитый ракеткой соперника теннисный мячик. Потом Майя перешла к выводам и инструкциям: