В августе 2003 г. комиссия по расследованию обстоятельств катастрофы шаттла «Колумбия» огласила результаты. Требования полностью закрыть программу полетов на шаттлах, как боялись некоторые, не последовало, но она не могла продолжаться вечно. Комиссия рекомендовала после окончания сборки Международной космической станции, ожидаемого в 2010 г., подвергнуть орбитальные шаттлы повторной сертификации для продолжения полетов. Для этого потребовалось бы целиком разобрать и заново собрать все три корабля. Повторная сертификация была бы настолько сложной и дорогой, что у НАСА не было шансов убедить конгресс выделить на это деньги, поэтому мы знали, что с шаттлами, скорее всего, будет покончено. Кроме того, НАСА хотело сосредоточиться на разработке нового аппарата для исследования космоса (из этого проекта выросли сегодняшняя ракета Space Launch System корабль Orion) и не смогло бы ее полноценно финансировать одновременно с шаттлами и космической станцией. Чем-то предстояло пожертвовать, а именно программой «Спейс-шаттл». Я согласился с этим решением, хотя знал, что мне ее будет не хватать.
В октябре 2003 г. Лесли родила нашего второго ребенка, Шарлотт. Роды оказались еще более тяжелыми, чем предыдущие. Шарлотт появилась на свет путем кесарева сечения, без сердцебиения и дыхания. Я до сих пор помню, как ее крохотная безжизненная синяя ручонка свешивается из хирургического разреза, а врач громко зовет помощников. Я прошел очень серьезную подготовку и получил большой опыт в области экстренной медицины, но то, что происходило в операционной, было настолько пугающим, что мне пришлось уйти. Мой брат и Саманта сидели в комнате ожидания, по их словам, я вышел из операционной белый как стена. Я прождал вместе с ними, казалось, вечность, пока не пришел врач и не сообщил, что Лесли и Шарлотт в безопасности, хотя какое-то время положение было критическим. Он предупредил меня, что из-за кислородного голодания у Шарлотт по мере роста могут проявиться проблемы со здоровьем, в том числе церебральный паралич. Он не мог предсказать, как обернется дело, и его профессиональной обязанностью было предупредить меня обо всех возможных последствиях, но, когда я спросил его личное мнение, он ответил: «Не думаю, что у нее будет церебральный паралич. Мне кажется, с ней все будет в порядке». Он оказался прав.
Наш полет был перенесен на сентябрь 2006-го, а вскоре еще на июнь 2007-го. Перестановки дали мне возможность пересмотреть состав экипажа. Я предложил включить Лизу Новак в другой, более ранний полет по двум причинам: ее порывистость и упрямство тревожили меня, и если бы она дожидалась STS-118, то с момента ее зачисления в астронавты до первого полета прошло бы почти 10 лет. Я настаивал на ее включении во второй космический полет после возобновления программы шаттлов, который должен был состояться задолго до нашего. Так распорядилась судьба, что в ней участвовал мой брат Марк.