Российский космонавт Федор Юрчихин, невысокий и коренастый, с широкой улыбкой, уже был на борту. Федор – один из всего лишь двух людей, с которыми я встречался в космосе чаще одного раза (второй Эл Дрю). Федор родился в Грузии в семье этнических греков, что необычно для отряда космонавтов, состоящего по большей части из русских. Он страстно увлекался фотографией и любил делать снимки Земли. Еще больше ему нравилось показывать фотографии остальным членам экипажа, чем бы они ни пытались в это время заниматься. Космонавты на МКС обычно живут по менее сумасшедшему расписанию, чем американцы, и иногда эта разница проявляется в том, что они могут позволить себе общаться в течение дня, плавая вокруг обеденного стола за совместным кофе или перекусом, пока мы торопимся перейти от выполнения одного задания к следующему.
В этой экспедиции я усвоил разницу между посещением космоса и жизнью в нем. В долгосрочном полете работаешь в ином ритме, лучше осваиваешься с перемещениями, лучше спишь и ешь. Проходили дни, и меня не переставало удивлять, как мало сил я, оказывается, затрачиваю, чтобы передвигаться и оставаться на месте. Легкого движения пальца руки или ноги было достаточно, чтобы пересечь весь модуль и оказаться именно там, где нужно.
Одним из первых моих заданий по прибытии стал ремонт системы Сабатье, которая делает воду из кислорода, извлекаемого «Сидрой» из углекислоты, и водорода, служащего побочным продуктом работы агрегата, вырабатывающего кислород. Система Сабатье – важный элемент почти замкнутой среды обитания на космической станции. Я должен был отладить ее, проделав кропотливую многодневную работу с использованием счетчиков-расходомеров и других диагностических приборов. Тогда мне казалось, что я хорошо с ней справился, но спустя годы, с высоты накопленного опыта, я вижу, как мне помогла Шеннон, заранее приготовив все необходимые инструменты и детали, проверяя, как у меня дела, если замечала затруднения, и подбадривая, когда я падал духом. Без ее содействия такое задание в самом начале экспедиции оказалось бы для меня практически неподъемным.
Я впервые отпраздновал День благодарения на космической станции незадолго до того, как должен был в первый раз принять командование МКС. На следующий день Шеннон, Даг и Федор улетели на Землю, а мы с Сашей и Олегом остались.
Через несколько недель прибыл следующий экипаж. Американский астронавт Кэди Коулман была полковником американских ВВС в отставке и имела докторскую степень по химии, а также, как я вскоре узнал, играла на флейте. Некоторые наши общие знакомые полагали, что мы не уживемся в одной команде или что я попросту убью ее, поскольку мы пришли из разных миров – летчик-истребитель и ученый. На деле мы с Кэди стали большими друзьями, и она оказалась прекрасным членом экипажа, хотя мне так и не удалось заставить ее вовремя ложиться спать. Случалось, я просыпался в будни в три часа ночи, чтобы сходить в туалет, и обнаруживал ее в «Куполе» с флейтой. Кэди научила меня лучше разбираться в чувствах, собственных и других людей, с которыми мы взаимодействовали на Земле. Она же показала мне плюсы большей публичности, позволяющей людям разделить с нами восторг от того, что мы делаем в космосе. Это чрезвычайно пригодилось мне в годовом полете.