Экипаж «Дискавери» совершил несколько выходов в открытый космос, один из которых был связан с японским грузом, называвшимся «Послание в бутылке». Это не был научный эксперимент, просто стеклянная бутылка, которую Эл Дрю открыл в определенный момент пребывания за бортом, чтобы «набрать космоса». По возвращении на Землю бутылку предполагалось выставлять в музеях по всей Японии, чтобы заинтересовать детей космическими полетами (лично я скептически оценивал шансы увлечь детей пустой стеклянной бутылкой). Когда выход в открытый космос был завершен и бутылка вернулась на станцию, японский Центр управления полетами захотел узнать, надежно ли я «упаковал» ее содержимое (мне было поручено закрепить крышку клейкой лентой, чтобы она случайно не открылась). Я был занят множеством дел, но японцы допытывались, пока я не вышел на связь: «“Послание в бутылке” находится на борту “Дискавери”, я открыл его, чтобы убедиться, что внутри ничего нет». Повисла пауза. «Шучу», – прибавил я.
Вскоре после возвращения на Землю с «Дискавери» предполагалось снять двигатели и отправить его в Смитсоновский национальный музей авиации и космонавтики в Вашингтоне в состав постоянной экспозиции. «Дискавери» покидал Землю чаще любого космического корабля в истории, и я думаю, этот рекорд еще долго не будет побит.
Мы с Олегом и Сашей должны были вернуться на Землю 16 марта 2011 г. Я еще ни разу не спускался на «Союзе» и испытывал любопытство. По непонятной до сих пор причине люди не делятся впечатлениями от возвращения на «Союзах» так активно, как мы обсуждали возвращения на шаттлах. Возможно, потому, что среди астронавтов, летавших на «Союзах», до недавнего времени не было бывших летчиков-испытателей и они не испытывали того жгучего интереса к летным качествам космических кораблей, которое терзает пилотов шаттлов. Я получил несколько разнородных отзывов: «Ужас!», «Нормально» и «Очень весело, как аттракцион в Диснейленде».
В тот день всех беспокоила погода, поскольку в месте приземления была метель. Наша капсула шмякнулась на твердую заледенелую поверхность голой казахской степи, отскочила, перевернулась и проползла сотню метров, увлекаемая парашютом. Я никогда не попадал в автоаварию с кувырканием автомобиля, но, думаю, приземление в «Союзе» в тот день было очень похожим – чудовищной серией сотрясений и ударов. Для меня это чувство было пьянящим.
Через некоторое время поисковики свернули и унесли парашют, прежде чем он утащил нас еще дальше. Вскоре крышка люка открылась, и в капсулу ворвалась метель – первая порция свежего воздуха за шесть месяцев, невероятно освежающая. Никогда не забуду это ощущение.