Когда Кимия снимает мой гермошлем, мы с Челлом наконец видим друг друга не через слои пластика. Слова нам по-прежнему не нужны.
Челл улыбается из последних сил и кивает мне. Его лицо, залитое искусственным светом, бледное и в поту.
Спустя несколько часов мы с Челлом направляемся в американский «Лэб».
– Никакого матча-реванша, – говорю я словами героя фильма «Рокки».
– Я и не хочу, – отвечает Челл и оглушительно хохочет.
Мы еще не знаем этого, но лишь один из нас полностью разделался с выходами в открытый космос.
Через несколько дней я, проснувшись, обнаруживаю в списке задач мероприятие по связям с общественностью: Комитет палаты представителей США по науке, космосу и технологии, с одной стороны, и мы с Челлом – с другой. Нам не дали времени на подготовку и даже не предупредили об участии в таком важном событии, а из-за очень плотного распорядка дня и у меня не будет возможности подготовиться. Хуже того, когда Челл и я выходим на связь, то обнаруживаем, что участвуем в слушаниях комитета и что наши слова будут считаться показаниями. Я в бешенстве, что отдел по связям с общественностью не предупредил меня о предстоящем выступлении перед комитетом, члены которого контролируют деятельность НАСА и определяют размер его финансировании. Приходится держать себя в руках и изображать готовность.
Мы отвечаем на вопросы о том, как живем и чем занимаемся на станции: описываем биомедицинские эксперименты, выращивание латука. Один из представителей замечает, что мы находимся «в сложной геополитической ситуации» с русскими, и спрашивает, делимся ли мы всеми данными с коллегами-россиянами.
Я объясняю, что международное сотрудничество – это преимущество космической станции. «Этим летом я шесть недель был здесь единственным американцем рядом с двумя русскими, – отвечаю я, – и если бы со мной что-то случилось, я бы, не раздумывая, доверил им свою жизнь. У нас замечательные отношения, и я считаю, что международный аспект этой программы всегда являлся одним из ее главных достоинств».
Космический центр имени Джонсона относится к избирательному округу одного из членов комитета – дантиста д-ра Брайана Бэбина. Доктора очень интересует состояние нашей ротовой полости; мы заверяем его, что регулярно чистим зубы щеткой и нитью. Последний вопрос посвящен Марсу. Представитель штата Колорадо отмечает, что в 2033 г. установится благоприятное расположение планет для полета к нему, и спрашивает: «Как вы думаете, это осуществимо?»
По моему личному мнению, осуществимо, отвечаю я, главная проблема в полете на Марс – это деньги. Он понимает меня без дальнейших объяснений: мы сможем это сделать, если его комитет обеспечит финансирование НАСА. «Думаю, такое путешествие стоит вложений, – замечаю я. – По-моему, инвестиции в космос дают нам как материальную, так и нематериальную отдачу, а Марс – достойная цель. И, я совершенно в этом убежден, достижимая».