Я налил в два стаканчика виски, нарезал лимон. Кузьма на минутку отвлёкся от работы, ловким движением опрокинул в себя горячительное, прополоскал им во рту и проглотил. Лимон понюхал, но есть не стал. Отложил на тарелочку. Взялся за тесак. Вжик-вжик.
В это время в прихожей раздался шум открываемой двери.
– Помянешь чёрта, – едва слышно пробормотал Кузьма Андреич.
В кухню вошла супруга Кузьмы Инна, маленькая, ярко раскрашенная блондинка.
– Здрасте, – с порога отозвалась она и, оглядев кухню, добавила: – Чего это вы тут делаете, мужики?
– Орудия пыток готовим, – пошутил я.
– Каких пыток? – недоумённо уставилась на нас Инна, переводя взгляд с открытой бутылки виски на разложенные на табуретке свеженаточенные ножи.
– Таких, – туманно ответил я.
Вжик-вжик, тесак поворачивался над кругом то одной, то другой стороной. Кузьма поднял голову, почесал рукояткой тесака переносицу, встал. Орёл на его груди расправил крылья.
– Кузнецов, ты чего? – прошептала Инна, попятившись к двери.
– Сама расскажешь или как? – спокойно спросил её Кузьма.
– Лучше сознайся, – поддержал я шутку приятеля, – он и так всё знает.
При этом я огромным усилием воли старался не засмеяться. Виски приятно бродили в голове и желудке, делая жизнь весёлой и бесшабашной. Но Инне так не казалось. Она побледнела, уперлась спиной в закрытую дверь кухни и вдруг медленно осела на пол.
– Я больше не буду, – срывающимся голосом начала она, – я всё скажу. Только не надо ничего делать. Убери, пожалуйста, ножи, Кузя.
Кузьма посмотрел на супругу. Сел. Взял в руки тесак и возобновил прерванное. Вжик-вжик. А Инна продолжала:
– Я не хотела. Так получилось. Ты тогда на рыбалку в прошлом году уехал. А он зашёл к нам. Ну, и как-то так получилось. Переспали. А потом он регулярно стал захаживать.
Я даже перестал дышать на какое-то время. Рвавшийся изнутри смех исчез. Я понял, что шутка перестала быть шуткой. Инка действительно всё восприняла всерьёз. И сейчас каялась в прелюбодеянии.
– Кто? – продолжая точить тесак, спросил Кузьма. Вжик-вжик.
– А Вадик тебе разве не сказал? – переведя на меня взгляд, спросила Инна.
– А я тут при чём? – удивился я. Во рту мгновенно пересохло, и я сразу же налил себе виски. И тут же выпил. Закинул в рот дольку лимона. Полегчало.
– Так это твой родственник, Володька Филиппов.
Я закашлялся, подавившись лимоном.
– Кто?
– Володя, – заплакала Инна, – я думала, он тебе растрепал всё, а ты уже Кузнецову рассказал.
– Я не в курсе всех эти дел, – заявил я, – сам первый раз слышу.
Кузьма всё так же невозмутимо продолжал точить тесак. Вжик-вжик. Лицо его было спокойным. Лишь орёл на груди косил на нас с Инкой недобрым взглядом. Наконец, он остановился, потрогал лезвие большим пальцем, одобрительно щелкнул языком.