— Саша, ты очень хорошо преподаешь. Но ты понимаешь, что твоё положение на кафедре… в университете очень шаткое?
— Евгений Борисович, проблемы с Головачёвым не существует.
— Ты так думаешь? Но ты же знаешь…
— Я знаю о нём всё. И когда я говорю всё, я имею в виду ВСЁ. И именно поэтому я принял такую позицию. Евгений Борисович, я не уйду с кафедры.
— Мне бы твою уверенность… — вздохнул профессор. — Я про…
Тут вошла Наталья, секретарь кафедры.
— Саша, тебя вызывает ректор.
Взгляд Евгения Борисовича говорил яснее всяких слов: «Вот! Что я говорил!?» — Прекрасно! — сказал Саша, — А то я уже сам собирался записываться на приём. Евгений Борисович, если Вы хотите, я зайду и скажу Вам результат нашей беседы.
Профессор только кивнул.
— Добрый день, Анатолий Павлович, — поздоровался он войдя в длинный кабинет ректора. Тот сидел за своим столом и деловито копался в бумагах.
— Здравствуйте. Вы знаете, зачем я вас вызвал?
— Я думаю, это связано с некоторыми вопросами финансирования, — Саша хитро улыбнулся.
— А не слишком ли дерзко ты отвечаешь? — спросил Анатолий Павлович, поднимая взгляд от бумаг.
— А как давно мы перешли на «ты»?
— Молодой человек, Ваше положение в институте слишком шаткое, — ректор прищурился.
— Анатолий Павлович, я прекрасно понимаю, что своим устройством на работу я обязан только мольбам моей кафедры. Я так же сознаю, что буду работать в институте до тех пор, пока буду выгоден. И как только затраты, прямые или косвенные, приносимые мной, превысят мою пользу — я вылечу отсюда и никакие уговоры даже всего профессорско-преподавательского состава меня не спасут.
— Я вижу Вы вполне заслуживаете той откровенности, на которую рассчитывали входя сюда. Примите мои извинения.
— Благодарю Вас.
— Так вот. Головачёв нужен институту. И именно и только по тому вопросу, который Вы затронули. Вы ведь многое о нём слышали?
— Я знаю о нём ВСЁ.
— Значит Вы понимаете, что мы должны его учить и должны вручить ему диплом, какой бы бездарностью он ни был.
— Анатолий Павлович, я прошу Вас меня выслушать. Не перебивая. Я не верю в бездарных людей. У каждого есть талант к чему-то, даже у того, кого общество считает полным идиотом. Я готов ставить хорошие оценки по своему предметы любому человеку и вне зависимости от его познаний в нём, если я знаю, что это поможет ему учиться. Я ставлю оценку не студенту группы, а ЧЕЛОВЕКУ, оценивая, насколько он знает физику для себя. Меня не волнует, что он, возможно, поступил не на тот факультет и что физика ему напрочь не нужна — в наше время и в нашей стране это глупо. И к Головачёву я отношусь точно так же, он не исключение. Я вижу, что он может знать физику и я знаю его потенциал. Но он игнорирует меня, игнорирует всех преподавателей. А когда на нас, извините за выражение, «ложат», я считаю своим долгом показать такому человеку его место. Это всё.