Минуту спустя, отдышавшись, Лейси взглянула на Элая. Ах, этот парень… он слишком хорош для нее. Она никогда не встречала никого лучше. И секс с ним был просто невероятным. Лейси отлично знала, что с правильным мужчиной можно испытать очень приятные чувства, но ей даже в голову не приходило, что это может быть настолько прекрасно.
Элай играл на ее теле словно на мандолине, и она пела и вибрировала, как струна, от каждого его прикосновения. Слава богу, они по‑прежнему находились в темноте «домика», и Элай, наверное, не видел ее искаженное страстью лицо. Ох, он вытворял с ней необыкновенные вещи!
Внезапно Лейси почувствовала, как Элай лег на нее сверху, накрывая своим теплом ее обнаженное тело. Какое‑то время они так и лежали, и Лейси с удовольствием вдыхала уже хорошо знакомый запах его кожи. А потом, когда ладони Элая оказались под ее спиной, Лейси поняла, что он поднимает ее. Затем он встал, шагнул к кровати, и домик из одеял сломался. Причем одна простыня обернулась вокруг его плеч подобно плащу, и Элай стал походить… наверное, на рыцаря. Да он и был ее рыцарем. На одну ночь.
Лейси легла на кровать и стала смотреть, как он снимал с себя джинсы. Когда же перед ней появилось его уже давно восставшее орудие, она приподнялась и потянулась к нему губами.
— Нет, не надо. Сегодня все только для тебя, — сказал Элай. Он осторожно уложил ее на спину и лег сверху.
И Лейси снова растворилась в его ласках и поцелуях, но уже минуту спустя почувствовала, что к ней возвращается жгучее желание. Она закинула ноги ему на ягодицы и постаралась покрепче к нему прижаться.
Элай тотчас же вошел в нее и замер на мгновение. А затем начал медленно двигаться.
— Я не надел презерватив, — пробормотал он вдруг. — У меня в джинсах его не было. Ведь я не ожидал, что это произойдет…
— Все в порядке. У меня есть свое средство, — ответила Лейси, и было совершенно ясно: она хотела, чтобы он продолжал.
Крепко его обнимая, Лейси чувствовала, как напрягались его могучие мускулы, и от каждого движения Элая она сладостно стонала. А он, приподнимаясь над ней, то и дело заглядывал ей в глаза, и при этом с губ его срывались слова — неоконченные стихотворные фразы. «Ты прекрасна, — хрипло шептал он, — но тебя не удержать. Ты свободная. Я внутри тебя… Так глубоко, как только могу. Но и этого мне мало…»
Его слова пробуждали в ней какие‑то смутные чувства, которым пока не было названия. Когда‑то она наткнулась на японское слово «кинцугу», которое означало «золотая заплатка». Если у японцев раскалывался красивый горшок или ваза, то части склеивали сияющим золотым лаком, и в результате вещь становилась еще лучше, чем прежде. Именно такой сейчас чувствовала себя Лейси — после года, прожитого в «осколочном» состоянии, она вдруг ощутила себя целой и красивой.