— Не понимаю.
— Помнишь комнату смеха в московском парке культуры? Искажающие зеркала.
— Нет, — улыбнулась она. — Просто точно никто не помнит обстановку. Детали. Этьен пытается представить себе. У Ланге просто мелькают бессвязные видения, он не раздумывает о деталях.
Я опять ничего не понял. Вернее, понял что-то не до конца.
— Как во сне, — недоумевал Мартин.
— Работают ячейки памяти двух человек. — Я пытался всё же найти объяснение. — Представления материализуются, сталкиваются, подавляют друг друга.
— Муть, — сказал он.
Мы вошли в бар. Он находился за аркой, отделённой от зала висячей бамбуковой занавеской. Немецкие офицеры мрачно пили у стойки. Стульев не было. На длинном диване у стены целовались парочки. Я подумал, что Ланге, должно быть, хорошо запомнилась эта картина. Но никто из её персонажей даже не взглянул на нас. Ирина что-то шепнула бармену и скрылась в проёме стены, откуда вела каменная лестница наверх. Бармен молча поставил перед нами два бокала с коньяком и отошёл. Мартин попробовал.
— Настоящий, — сказал он и облизнулся.
— Тссс… — прошипел я, — ты не американец, а француз.
— Болит горло — не могу говорить, — тотчас же повторил он заученную фразу и лукаво подмигнул.
Впрочем, к нам никто не прислушивался. Я взглянул на часы: до появления Ланге оставалось пятнадцать минут. У меня вдруг мелькнула идея: если Ланге, скажем, не дойдёт до верхней комнаты, а минёр не обезвредит мины, то генерал Бер и его камарилья в положенное время аккуратно взлетят по частям в ближайшее воздушное пространство. Интересно! Ланге прибудет с автоматчиком и минёром. Минёр, наверное, без оружия, автоматчика они оставят в проёме стены у лестницы. Есть шанс.
Я шёпотом изложил свои соображения Мартину. Он кивнул. Риск вмешательства офицеров из бара был невелик — они еле держались на ногах. Некоторые уже храпели на диване. Целующиеся парочки куда-то исчезли. Словом, обстановка складывалась благоприятно.
Ещё десять минут прошло. Ещё минута, две, три. Оставались считанные секунды. Тут и появился Ланге, не тот Ланге, с которым мы уже познакомились, а Ланге из предшествовавшего времени, ещё не штурмбанфюрер. Если он вспоминал этот эпизод, то мы в нём не участвовали и нам, следовательно, ничто не грозило. Действия его были запрограммированы памятью: скорее добраться до мины и предотвратить катастрофу. Он шёл в сопровождении немолодого солдата в очках и мальчишки-гестаповца с автоматом. Шёл быстро, не задерживаясь, оглядел колючим взглядом дремлющих за коньяком офицеров и поспешил с минёром наверх — они очень торопились. Автоматчик, как мы и предполагали, стал внизу у лестницы. В ту же секунду Мартин шагнул к нему и, не размахиваясь, прямым ударом в переносицу сшиб его с ног. Тот даже не успел уронить автомат: Мартин подхватил его на лету. А я с браунингом в руке уже бежал по лестнице наверх, навстречу оглянувшемуся Ланге. «Ложись, Юри!» — крикнул сзади Мартин. Я плюхнулся на ступеньки, автоматная очередь прошла надо мной и срезала обоих — и Ланге, и минёра. Всё это произошло в какие-то доли секунды. Из бара даже никто не выглянул.