В этом месте Степаныч, бывший прапорщик ВВ, сокращенный после расформирования части, работал третий год и, в общем-то, жизнью был вполне доволен. Зарплату платили исправно, напрягаться не надо, дежурства двое суток через двое, но порой накатывала на него необъяснимая тоска по тем временам, когда он был при деле, горел, к чему-то стремился и о чем-то мечтал. Бывало так, что, идя по объекту, дачному комплексу губернаторского племянника Самойленко, и, видя, сколько денег вбухивает в строительство, нигде ни дня не проработавший и ничего в этой жизни не видевший, кроме тусняков и ночных клубов, человек, Степаныч чувствовал, как его охватывает злоба. Бывало, что, выпив рюмашку-другую в компании таких же, как и он, отставников, со злостью рассказывал Степаныч приятелям про шик и блеск хозяина дачи. Да, все это бывало, но в целом, жизнью Степаныч был доволен.
Подойдя к шлагбауму, подле которого мерз один из охранников, он спросил его:
– Чего вызывал?
– Да, вот, – махнул он в сторону заборчика. – Работяги пришли, говорят, что им здесь работу обещали.
В самом деле, Степаныч вспомнил, что пару дней назад приходили два крепких паренька, и тогда начальник объекта Капитонов нанимал их на разовую шабашку, раскидать землю в зимнем саду. Тогда Капитонов остался доволен работниками и зазывал их поработать на постоянной основе. Старший смены посмотрел, действительно, те же самые пареньки, стоят, переминаются с ноги на ногу.
– Идите сюда, – подозвал он парней.
Те приблизились, и один из них, со шрамом через всю правую щеку, обратился к нему:
– Мы здесь были пару дней назад, работали. Может быть, еще какая шабашка имеется?
– Нет, ребята, – покачал головой Степаныч. – Сегодня хозяин на отдых приезжает, никаких работ. Даже таджиков, что плитку ложили, и тех из вагончиков в село отправили. Приходите через пару деньков, что-то обязательно будет, да и самого Капитонова сейчас на месте нет.
Парни переглянулись, и тот, что со шрамом на лице, ни слова не говоря, с силой ударил Степаныча в челюсть, и старший смены потерял сознание. Охранника атаковал второй и вырубил его ударом ноги в голову. Они оглянулись, никого вокруг не было и, оттащив Степаныча и охранника в сторону, дождались вышедших из ближней рощи своих напарников, которые споро разошлись тройками по объекту.
Очнулся бывший прапорщик ВВ минут через двадцать. Челюсть болела неимоверно, но сломана не была и шевелилась исправно, а руки затекли, его просто привязали к батарее. Подняв глаза, Степаныч увидел напротив себя молодого черноволосого парня, лет около двадцати, который стоял подле стола и перебирал оружие охранников, травматические «макарычи». Парень почувствовал, что на него смотрят, и, бросив стволы, направился к нему. Он присел напротив, и, взглянув в его глаза, напоминающие волчьи, Степаныч почему-то решил, что расскажет этому человеку все, что он знает, причем без всяких угроз с его стороны.