Достав из портфеля – подаренного Мартином – блокнот, я выложила его на стол и с убедительным щелчком сняла колпачок с авторучки.
Мне нравилось вести записи. Это помогало мне разобраться в трудных вопросах, а заодно и привести в порядок свои мысли.
– Когда мы общались с тобой, ты сказал, что подозреваешь, будто Донна Джой с кем-то встречается. Что она уезжала ненадолго и несколько ночей провела вне дома. Ты сказал, что, по-твоему, она встречается со своим мужем, но вдруг это был кто-то другой?
– Кто-то еще, помимо Мартина Джоя?
– Это вполне возможно, – заявила я, заставляя себя сохранять профессиональную отстраненность. – Она живет отдельно. И наверняка выглядит в собственных глазах молодой, свободной и одинокой. Она была привлекательной женщиной… – Я поймала себя на том, что едва не сказала «красивой». – У нее наверняка водились поклонники. Причем много.
– В этом есть смысл, – кивнул Фил.
– И ты должен выяснить это.
Фил посмотрел на меня поверх очков и нахмурился.
– А клиент дал на это добро? Дэйв Гилберт не хотел, чтобы я занимался выяснением обстоятельств ее отлучек…
– Тогда речь шла только о разводе Мартина. Это был простой сбор сведений для переговоров о финансовом урегулировании. А сейчас совсем другое дело, – сказала я, и мои слова тягучей патокой повисли между нами.
– Значит, Мартин хочет, чтобы мы занялись этим, – медленно произнес Фил.
– Я поговорю с ним позже, но он хочет, чтобы мы помогли ему, чем только сможем.
Похоже, Фил уже собирался покачать головой, но в конце концов лишь пожал плечами.
– В таком случае, не забудь рассказать его адвокату по уголовным делам о том, что мы затеяли. Я не хочу наступить кому-нибудь на больную мозоль, ладно?
– Разумеется, – отозвалась я, вставая, чтобы выйти в уборную.
В прохладной и темной дамской комнате мне стало лучше. «Хорошо, что я пришла сюда», – решила я. И еще лучше, что я пригласила Фила. Хотя я больше ничего не могла припомнить о той ночи, когда Донна и Мартин встретились за ужином, мне казалось, будто я сделала первый шаг от края пропасти. Я ощутила прилив сил и уверенности в себе, и потому смогла разглядеть дальнейший путь в темноте.
Я уперлась руками в края холодной эмалированной раковины, а потом включила воду и умылась. Глядя на себя в зеркало, я заметила, что макияж поплыл, а с ресниц в уголках глаз стекают капельки туши, темные и сентиментальные, как слезы Пьеро. Я вытерла их салфеткой, поправила помаду на губах и ощутила себя готовой выйти в большой мир. Я снова управляла своей жизнью, меня охватили волнение и восторг, а в голову одна за другой приходили мысли о том, что мы можем сделать.