На первый взгляд, в статье лишь пересказывались события, предшествующие исчезновению Донны, и те, что произошли после этого. Но подбор иллюстрирующих статью снимков – Мартин на званом ужине в высшем обществе, пригласительный билет на который стоил десять тысяч фунтов, и тот же Мартин, выходящий из своей квартиры в Спиталфилдзе, но уже встрепанный и неряшливый, одним своим видом внушающий подозрение, – представлял семью Джой как союз «красавицы и чудовища».
Ниже речь шла и о процедуре развода, но, к счастью, не были упомянуты ни я, ни контора, которую я представляла. Но, с точки зрения Мартина, Клэр была права: это и впрямь являлось не чем иным, как публичным оскорблением. Причем тщательно просмотренным и одобренным адвокатом, но при этом все равно остающимся публичным оскорблением. Автор статьи остановился в шаге от прямого обвинения Мартина в совершении преступления, а вместо этого нарисовал образ прелестной богемной супруги и ее безжалостного мужа-финансиста, по крайней мере трижды напомнив читателям о том, что жирные коты-банкиры несут ответственность за глобальный экономический спад и чуть ли не все социальные проблемы, проистекающие из него. Лейтмотивом статьи стало противопоставление Мартина Джоя, банкира, и его чудесной заботливой супруги Донны. Добрых полстраницы было посвящено ее работе с детьми и животными, о которой я даже не подозревала, не говоря уже о сборе средств на благотворительность и общей праведности.
– В «Таймс» тоже есть кое-что, – извиняющимся тоном продолжала Клэр. – Собственно, Мартина там напрямую не вспоминают, зато Донна предстает в том же выгодном свете и ее исчезновение называют крайне подозрительным.
Я подошла к раковине и налила себе стакан воды, чувствуя пристальный взгляд Клэр.
– Ты уже сообщила полиции о том, что вспомнила? – поинтересовалась она.
Я покачала головой, хотя и понимала, что для Мартина часики уже тикают и времени остается все меньше. Подобное внимание средств массовой информации окажет несомненное давление на полицию, чтобы та произвела очередной арест или каким-то иным образом продемонстрировала прогресс в расследовании этого дела.
Господи, как все запуталось! Честно говоря, я ожидала, что день сложится совсем по-другому, а ведь еще не было и восьми утра. Я оглянулась на лестницу.
– А где Доминик? – спросила я.
– Вышел. Бегает, по-моему.
– Поголовное увлечение бегом настигло и его, – со слабой улыбкой заметила я.
– Я сомневаюсь, что Доминик действительно бегает, – срывающимся голосом сказала она.
Клэр подняла голову, и я заметила у нее на лице странное выражение, но затем она отвернулась, чтобы выключить чайник.