– Да. Он оказался очень полезен. – Голос у меня дрожал, да и вообще, меня всю трясло от холода.
– Тогда поднимайся.
В ожидании лифта я разглядывала потолок атриума, отметив про себя, что он поднимается до самой крыши, словно выдолбленный в кирпичной кладке и металлоконструкциях. Двери лифта разошлись с лязгом, долетевшим до балок перекрытия; поначалу громкий, он постепенно превратился в едва слышное эхо.
Открывая мне дверь, Мартин держал в руке бокал с виски. Он залпом проглотил его, едва удостоив меня взглядом.
– Я должна была прийти. Мне очень жаль, – промямлила я, стараясь прочесть выражение его лица.
И тут же спохватилась: мне не за что извиняться.
– Я должен был позвонить сам, – сказал он, опуская стакан на стол. – Просто все это оказалось крайне утомительным. Полиция задержалась куда дольше, чем я рассчитывал.
В комнате было темно, и единственный скудный свет исходил от торшера в углу.
Мартин без устали расхаживал взад и вперед, словно большая кошка, и его ноги в одних носках бесшумно скользили по паркету.
– Она до сих пор не объявилась, – сказал он, вытирая рот тыльной стороной ладони.
– Чего от тебя хотела полиция?
– Подробностей о нашем вечере в понедельник. В котором часу я ушел домой. Когда пришел сюда. И может ли кто-либо подтвердить мое алиби на это время.
– Ты же знаешь, что каждый год пропадают без вести сто пятьдесят тысяч человек. Это – полпроцента от всего населения, – сказала я, пытаясь приободрить его.
– Пользовалась «Гуглом»? – отозвался он, и в голосе его прозвучало раздражение, которое мне совсем не понравилось.
– Я всего лишь хочу помочь, – произнесла я, напомнив себе, в каком напряжении он пребывает.
Мартин без сил опустился на софу и обхватил голову руками.
– Прости меня, – сказал он, поднимая голову и протягивая мне руку.
Я села рядом с ним на софу. Наши бедра соприкоснулись, но мне хотелось быть еще ближе к нему.
– Наш брак может распасться, иногда мне вообще кажется, что я разлюбил Донну, но это…
– Что ты им сказал? – негромко поинтересовалась я.
– Что ушел в час ночи. Через переднюю дверь. Не думаю, что она заперла ее за мной, потому что оставалась наверху.
Я вдруг обнаружила, что мне трудно сосредоточиться. Сейчас было не самое подходящее время, чтобы спрашивать его о том, почему он продолжал трахаться с Донной, если разлюбил ее. Кроме того, в его рассказе обнаружились явные нестыковки. Раньше он мне сказал, что ушел от Донны в полночь, а не в час ночи.
– Они даже спрашивали, откуда у меня взялся этот чертов порез на пальце.
Тот самый, который я заметила в устричном сарае.