— Доброе утро, — поздоровалась я, мысленно давая себе пинка и переступая порог комнаты.
Мужчина оторвался от бумажек и отложил ручку, сосредоточив все свое внимание на мне. Судя по хмурому взгляду, которым меня поприветствовали, для кого-то утро это вышло очень злым.
— Проходите, — не предложили — повелели мне.
Улыбка, Ира, улыбка. Ты же умеешь улыбаться. Что тебе Миша говорил, когда предлагал выйти за него замуж? Что именно она, улыбка твоя, и лишила его покоя, и даже сна. И что невозможно не влюбиться в такую светлую девочку, как я.
Но как, скажите, оставаться светлой девочкой рядом с таким мрачным типом? Да даже если над этим домом сейчас соберутся все грозовые тучи этого мира, они не смогут перещеголять в мрачности его алмазное величество.
Но ты, Ира, улыбайся, улыбайся.
— Мирэль Тонэ, что у вас с лицом?
Все попытки насмарку.
— Вы хотели со мной поговорить? — посерьезнев, решила перейти от любезностей к делу.
— Хотел, — хрипотца в низком, глубоком голосе напоминала разгорающийся костер, жадно пожирающий сухие ветки.
Я себя сейчас чувствовала именно такой веткой. Бревном, которое пожирали жадным, темным взглядом, отчего захотелось поежиться и уменьшиться до размеров микроба.
Демаре стремительно поднялся, обошел стол, к которому я имела неосторожность приблизиться. Опомниться не успела, как оказалась вжата в столешницу, впившись в ее край временно своим мягким местом. И на это самое место, по-хозяйски, властно, легла широкая мужская ладонь, с силой сжав его.
— Как насчет внеклассных уроков, мирэль Тонэ? — жарко прошептали мне.
На какое-то мгновение я потеряла дар речи. От такого напора, от такой наглости. А потому даже не подумала сопротивляться, когда Демаре, одним уверенным движением впаяв меня в себя, заскользил рукой по заднице, бесцеремонно задирая платье.
— Первое занятие можем провести прямо сейчас, — от горячего дыхания мерзавца кожа накалилась до того состояния, когда уже начинается процесс плавки. — Как раз успеем к завтраку. Позаниматься.
А если в глаз?!
От напряжения, исходившего от Демаре, исходившего от всех его частей, в меня как будто ударило током. А в хама в следующую секунду — пощечиной. От нее ладонь полыхнула не меньше, чем кожа, которой уже почти касались твердые мужские губы.
— Вы… вы… — от накрывшего штормовой волной возмущения у меня никак не получалось внятно высказать свои претензии. Извернувшись, отскочила в сторону и наконец выкрикнула: — Что вы себе тут надумали?!
— А разве вы не за тем пришли устраиваться няней, мирэль Тонэ? — усмехнулся гад, мазнув пальцами по наливающейся цветом скуле.