Это был высокий, но худой, жилистый мужчина с острыми скулами и квадратным подбородком. Немного старше меня и на пол головы выше, но зато в плечах почти в два раза уже, он производил впечатление металлического прута — вроде тростинка, дунь, и она сломается, но на самом деле зарядит в ответ в лобешник так, что из глаз искры посыпятся. Если, конечно, останешься жив после этого. Пострижен он был коротко, под монаха Цейрина средней ступени, когда уже можно не ходить наголо бритым, волосы тёмно-русые, щёки белые, но зато на подбородке виднеется иссиня-чёрная очень короткая щетина. Солидной старческой бороды никогда не будет, такому только козлиную отращивать, под стать характеру.
Мне он не нравился. И не сказать, что я ему не нравился тоже, никак нельзя было, волны ненависти из него так и лились. Как мне показалось, он хотел прибить меня прямо на месте, здесь, посреди города, но ему что-то определённо мешало. Вместо этого он спросил:
— Раснодри Солдроу?
Голос высокий, но холодный, абсолютно без эмоций. И говорит грубо и напористо.
— Ну, — буркнул я. — Какого Молдура тебе надо?
Едва он услышал имя Бога Мёртвых, как в его глазах вспыхнул безумный, яростный огонь. Мой собеседник тут же двинул мне своими костяшками в живот. Больно, меня действительно словно прутом ткнули, благо, не насквозь. Я согнулся, и он злобно прошипел:
— Никогда не смей произносить его имя, понял?!
— Ладно, ладно! — поспешно выдохнул я, наблюдая, как его пальцы перед моим лицом снова собираются в острый кулак. — Ты кто такой-то, что тебе нужно от меня?
— Поговорить, — повторил он.
— А сейчас мы, по-твоему, что делаем? — недовольно пробурчал я.
Боль отступила достаточно, чтобы я смог выпрямиться обратно и посмотреть ему в лицо. На мою колкость он никак не отреагировал.
— Ты — танг? — он прищурился.
— Э… — растерялся я.
Что такого случилось, что за ночь, похоже, весь город уже узнал о том, что я стал этим дурацким тангом на свою голову? Вчера даже я об этом не знал! Я даже понятия не имел, кто это такой! А сегодня…
Повязка всё ещё надёжно закрывала мою шею, и, раз он не пялился на неё, поэтому я ответил:
— Нет.
И получил ещё один удар в живот, на этот раз сильнее. Мои внутренности словно огнём опалило, и я, не выдержав, медленно осел на землю, корчась от боли.
— Ненавижу лжецов! — процедил сквозь зубы он.
Ладно. Раз он не любит врунов, значит, мне при следующей нашей встрече надо будет надеть что-нибудь типа кольчуги и шлема, а ещё лучше полностью облачиться в тяжёлые железные доспехи, чтобы уж наверняка.
— А на фига тогда спрашивать? — выдавил я через силу. — Ты же… и так знаешь моё… имя и всё такое…