Сойдя с поезда, я смешалась с потоком людей. Мне кажется, что у меня ушла целая вечность на то, чтобы добраться до Манхэттена. От Кристофер-стрит я пошла пешком. Холодный воздух и долгая прогулка вернули мне хорошее настроение и помогли забыть мой недавний разговор с родителями. Мне даже удалось не думать о том, что в кармане у меня до сих пор лежат фото и записка. Сомнения на время оставили мою душу. К тому времени, как я дошла до дома, я смогла окончательно прийти в себя. На этот раз я прошла мимо почтового ящика, даже не взглянув на него. Сегодня я не была намерена разбирать почту. Я поднялась по ступенькам и замерла у входной двери. Возле нее стояла бутылка «Мерло» и два бокала. В одном из них я нашла записку: «Можно мне извиниться как следует? Джейк, 4Е».
Я поднялась на один лестничный пролет и оказалась на этаже Джейка. Но, достигнув верхней ступеньки, я заколебалась. Лампа, мигающая под потолком в коридоре, создавала причудливый мир теней, то исчезающий, то возникающий вновь. Я посмотрела на бутылку вина и бокалы и подумала: «Кто этот парень? Что я делаю?» Еще до того как я смогла ответить на эти вопросы, дверь в его квартиру распахнулась. На пороге стоял Джейк в черной футболке и вытертых спортивных джинсах «Левайс». Он потянулся за вином и бокалами и улыбнулся. Его улыбка была застенчивой и нерешительной.
— Я не был уверен, что ты придешь.
Я сейчас открою вам один секрет. Я, как и любая девушка, обращаю внимание на красивых парней. Но я точно знаю, что на меня не произведет впечатления сексуальный мачо. Мне по душе остроумный мужчина. Я также знаю точно, что мне импонирует сильный характер. Но больше всего я ценю доброту. Мне кажется, что доброта является показателем того, что человек усвоил уроки, которые преподала ему жизнь. Доброта говорит о том, что человек знает, что такое преодоление, что он испытал горький вкус потерь и разочарований и я смогу рассчитывать на его понимание, прощение и снисходительность, ведь ему известны все недостатки и слабости, свойственные человеческой натуре. Когда я встречаю такого человека, мое сердце наполняется восхищением. И я заметила, что Джейк именно такой. Его глаза, темно-карие, почти черные, в обрамлении густых ресниц, произвели на меня неизгладимое впечатление: мне хотелось поведать ему обо всех своих грехах, открыть все свои тайны и забыться в его объятиях.
— Тебе нет необходимости извиняться, — сказала я, глядя на свернутую записку в бокале. — Я бы обязательно возмутилась, если бы шум мне досаждал.