Вы, конечно, согласитесь, что метрополитен в Нью-Йорке — это подземный мир, живущий по своим мистическим законам. Знаете вы об этом по собственному опыту или по рассказам, но вам наверняка известно, какую неприглядную картину представляет собой нью-йоркская подземка. На ум сразу приходит воспоминание о старых красных вагонах, исписанных и почти развалившихся, которые, дрожа и скрипя, едут по улицам Манхэттена. Многие считают метро местом массового обитания насильников, контрабандистов, грабителей и серийных убийц со всех пяти районов. Старожилы города, наверное, так и представляют себе метро, но мое воображение рисует мне совсем другие картины. Прежде всего, метро остается для меня самым быстрым и надежным видом передвижения. Новые вагоны покрашены краской, стойкой к аэрозолям, и единственной смущающей меня деталью является оранжево-бежевая гамма, в которой выдержан интерьер вагонов. Конечно, тут полно бездомных, а в час пик страшная давка, поезда подаются на платформы не всегда по расписанию, а на станциях отсутствует система кондиционирования воздуха (отчего летом возникает ощущение, что ты находишься в первом круге ада). Но я ни разу не ощущала себя в опасности на платформах подземки.
Вы обычно можете рассчитывать на окружающих, независимо от того, который час. Но к тому времени, когда наш поезд подтягивался к Девяносто шестой улице Бронкса, в вагоне оставалось всего несколько человек. С краю сидел подросток, одетый в форму ученика частной школы, с огромным рюкзаком за спиной, и слушал музыку, которая звучала в его наушниках с такой громкостью, что едва не заглушала движение поезда. Соседнее место занимала пожилая женщина в темно-синем пальто и юбке в цветочек. Она читала женский роман. Рядом с ней сидел обритый наголо парень в кожаной куртке, который спал с открытым ртом, запрокинув голову. Когда мы доезжали до Сто шестнадцатой улицы, я и сама погрузилась в полузабытье. Мысли о дяде Максе продолжали неотступно преследовать меня.
Несмотря на свою открытость и веселость, дядя Макс был одним из самых влиятельных людей в Нью-Йорке. Но когда ты еще ребенок, на тебя не производит впечатление то место, которое человек занимает на социальной лестнице. Когда тебе всего двенадцать, ты не обращаешь особого внимания на то, что твой дядя играет в гольф с сенаторами и конгрессменами. Тебя не удивляет, что твой дядя появляется на страницах журналов в компании Дональда Трампа и Артура Зекендорфа. Может, если бы дядя Макс дружил с Боно, на меня это произвело бы большее впечатление. Но жизнь магнатов из мира недвижимости не очень-то интересная для подростка тема, если вы понимаете, что я имею в виду.