— Ищущий чужого губит своё, — вместо точного ответа процитировал афоризм Ёнгук.
— Да-да, не помню, в какой легенде, но эту фразу написали на чаше, сделанной из черепа погибшего правителя.
— Никто не бессмертен. Погибают и самые богатейшие, и самые знатные, и самые праведные. — Оба бандита встали у выхода. — Ради чего ты живешь, Джиён?
— Ради чего? Ради чего… не знаю, Гук. Живу и живу. Не ставлю перед собой глобальных целей, не забиваю себе голову лишним. Бывает когда тянет порассуждать о смысле и поискать что-то особое, значимое, но в результате это наскучивает, надоедает, и никак не меняет жизнь. Есть люди, которые считают, что главное — это любовь, и при этом никогда не были любимы и не любили по-настоящему. Есть люди, которые считают, что важнее всего — деньги, но при этом до смерти влачат жалкое существование с минимальным заработком. А я не возвожу на трон ничего, и имею всё. Что толку ставить цели и создавать идеалы? Смыслом является то, что я имею сейчас. То, чем я живу — это и есть то, ради чего я живу.
— Понимаю… когда-то и я так жил.
— Что же изменило порядок вещей?
— Смысл нашёл меня сам, — Ёнгук пропустил Дракона вперед. Они вышли в коридор, по которому навстречу шла та официантка, которую они прогнали прочь для уединенной беседы. Покосившись на эту малазийскую девушку, Гук поймал её взгляд и нашёл там то, о чем и подумал. Не дав ей пройти мимо, он резко схватил её за руку. Та испугано пискнула. Мужчина дернул её за юбку, которая подалась вверх и обнажила плотно сидящую на бедре повязку, прижимающую к коже небольшой нож. Выхватив его, поскольку не имел при себе никакого оружия, Ёнгук поднял захваченное оружие и поднёс его к лицу официантки. Девушка вылупилась на лезвие, задрожав, как тростник. Её округлившиеся, выпученные глазища метнулись к Джиёну. Тот и не шевельнулся, чтобы предпринять что-либо. — Я не в состоянии запоминать лица всех продажных людей, — произнес Ёнгук и, прижав нож к щеке официантки, вдавил его. Та заскулила от боли, но громче издавать звуки боялась — лезвие могло впиться ещё глубже. Нож рассёк щеку от внешнего уголка глаза до подбородка. Гук отшвырнул его и отпустил свою жертву, которая тут же приложила ладони к кровоточащему надрезу. — А вот так я никогда не ошибусь, кто ты, если попадёшься вновь. Плохо продавать людей, девочка, очень плохо, — сурово погрозил он ей пальцем и пошёл дальше. Улыбаясь, Джиён тоже продолжил путь. Пешки никогда не имели ценности в больших играх.
Все вновь расселись по трем сторонам от стола. Ючон подождал, когда все шепотки прекратятся, и взял слово: