— Надеюсь, за этим не последует просьб научить чему-нибудь ещё дальше, больше, глубже? — понимая, что сестра Намджуна вполне осведомленная во многом и с ней можно говорить почти прямо, приблизил свои губы к её лицу он.
— Нет, можешь быть спокоен.
— И мы останемся друзьями, никаких обязательств, воспоминаний и упреков, да? — уточнил он, уже почти не разделенный с ней пространством. Она покачала головой, замирая в ожидании совершаемого. Глаза не хотели закрываться, хотели видеть, как её поцелует Хосок, тот, по которому она когда-то два года сохла, и, кажется, начала опять. Губы едва тронули её губы, надавили сильнее. Его рука, скользнув по её руке, прошлась по плечу, шее, и вплелась в волосы. — Губы не напрягай.
— Что? — дрожа от его прикосновений, выгнула она спину и очнулась от звука его голоса.
— Губы не надо складывать бантиком, Джинни, — улыбкой скользнул он по её расслабившимся от замечания устам и, молниеносно захватив их, впился жарким поцелуем, едва не лишив способности дышать, не пропуская кислород в легкие. Девушка ощутила головокружительный напор и, хотя извлечь из этого какую-то методику и практический опыт было можно, она была не в состоянии воспринимать, и рассудок стал возвращаться лишь когда язык Джей-Хоупа, прощально тронув её язык, покинул её губы, оставив их раскрасневшимися и опустошенными. — Достаточно? — она смогла только кивнуть, приходя в себя. Хосок понимающе выждал пару минут, читая на её лице то, что она скрыла до поцелуя. Не стоило соглашаться. Первый поцелуй для девушек не ерунда. Что делать, если она втрескается в него? — Мне, правда, пора ехать, Джинни, не обижайся. — подстегиваемый буквально восставшим мужским достоинством, парень развернулся так, чтобы ничего не бросилось в глаза девушке, съехав бедрами под руль. К черту такие эскапады, так можно наделать большие глупости, необратимые, за которые будет стыдно до гробовой доски.
— Да-да, конечно, — поправив локоны, Джинни открыла машину и выпрыгнула из неё. Повернулась. — Спасибо, Хосок.
— Не за что… только вот это не «всегда пожалуйста», — сдержаннее улыбнулся он и, включив скорость, помчался прочь из двора, на улицу пошире, чтобы разогнаться и проветриться, пока доедет до борделя. С второстепенной дороги, становясь помехой, выехал автомобиль, заставив Хоупа притормозить и объехать его, за что парень, буйствуя, многократно посигналил в клаксон, выругавшись. — Черт, черт, черт! Научи… научи! Что я делаю? Зачем повелся? Хренов учитель. — заговорил с собой он, взлохматив пальцами волосы, упавшие на место и растрепавшиеся едва-едва.