— Жениться? Но ты же… не хотел…
— Да, но пора уж, наверное. Годы-то идут, — беззаботно расплылся Хосок и откинулся на сиденье, зарядив бодрый мотив. Джинни замолчала, не зная, что и сказать. Они полностью поменялись ролями. Он заговорил и заулыбался, а она онемела и загрустила. Проснулась на конце какого-то его рассуждения: — … так что, скоро погуляем на славу! Придёшь?
— Нет, — резко сказала сестра Рэпмона. Сейчас или никогда, сейчас или никогда! Если это хоть что-то изменит, то пусть сейчас, пока он не женился, пока не потерян безвозвратно. Джинни посмотрела ему в глаза. — Если бы я хотела присутствовать на твоей свадьбе, то невестой, — четко сказала она, поставив точку. Хосок спрятал улыбку назад, и ответил таким же серьёзным взором. Некоторое время прикидывая, как реагировать, он шумно вздохнул и подложил под щеку руку, не отводя винно-медовых глаз, не то прилепляющих к нему, не то пьянящих, но точно красивых.
— Джинни, — начал он, и остановился. Нет, он не скажет «встречаешься с Шугой, вот и встречайся», потому что она воспримет это так, что друг служит помехой между ней и ним, и не будь Сахарного, Хосок бы на что-то решился. Ничего подобного. Да, Джинни нравилась ему, и моментами он её хотел, но всё это несерьёзно, как и все его связи. И он не мог включить в эту череду девиц сестру товарища, потому что она заслуживает лучшего, даже если влюблена в него. — Я думал, что это всё осталось в прошлом…
— Ты же сам говорил, что всё может возвращаться.
— Я предупреждал, чтобы этого не произошло.
— Так, я тебе совсем не нравлюсь? — упрямо посмотрела Джинни на него. Она ему нравилась. И не сложись на данный момент в его жизни такая задница, кто знает, как далеко его унесла бы беззаботность? Возможно, Джинни была бы первой девственницей в его жизни, и он повстречался бы с ней продолжительное время. А если бы симпатия увеличилась, то лучше бы, в самом деле, и женился на ней, а не на Квон Дами, но теперь уже об этом не говорить.
— Я люблю тебя, как сестру, Джинни, — покривил душой во благо всеобщего спокойствия парень. — Ступай. Тебе пора домой, а мне ещё нужно кое-куда съездить, — девчонка послушно выбралась и сошла на тротуар. Хосок плавно вдавил газ и отъехал. Глядя на удаляющиеся красные габариты, Джинни вдруг поняла, что ей впервые разбили сердце. Глубоко ли? Она чувствовала, что ей больно и обидно, но не могла начать страдать и сокрушаться, она не могла заставить себя злиться на Хосока. Всё же, они все были её друзьями, и он поступил с ней честно и открыто. Лампочки скрылись за поворотом, а она всё ещё стояла, не двигаясь. Вечер был относительно теплым. Домой идти не хотелось. Нельзя, когда горько и одиноко, запираться в комнате и ныть — будет хуже.