— Я хочу, — обманывая, а потому надолго не задумываясь, очарованным голосом изрекла Дами. — Хочу, Энди. Хочу подарить тебе ребёнка, — добавила она тихо-тихо. — Только люби меня… — И он окончательно сорвался, используя своё право мужа, которое никто не в силах был у него отнять без его спроса. А Дами, играя роль влюбляющейся юной супруги, сделала для себя в процессе открытие, что ей всё это начинает по-настоящему нравиться: роль, возможное могущество, удачное окончание конфликта. Как прекрасно ощущать успех! Какое превосходное чувство получающейся манипуляции… Дами расслабилась, упиваясь не столько горячностью секса, сколько наслаждением от возможности управлять человеком, внушать ему то, что тебе нужно. Она начинала понимать брата и увлекаться этой страстью — страстью быть хозяйкой положения.
Перед спальней стояли не только приставленные драконом стражи, но и охранники Энди, поэтому, когда с утра, что было не свойственно прежде данному месту и времени, из-за дверей раздались стоны, синеозёрные ухмыльнулись, переглядываясь. Сменившие недавно Марка и Джексона, Джин и Сандо испытали невидимую неловкость. Джин застыл, как изваяние, и не скоро смог поднять глаза на наёмника, который незаметно качнул головой, призывая друга не чудить. Кровь вновь барабанила в ушах, застилала взор красным, невозможно было слушать то, как твою любимую женщину покрывает за тонкой перегородкой другой. Джин едва не трясся, не понимая, почему Дами перестала сдерживаться? Почему она делает это, зачем злит его? Мог ли он знать, что пережившая испуг и страх быть разоблачённой, заодно страх и за него, Дами забыла обо всём, у неё вылетело из головы, чья очередь дежурства возле спальни.
Прозвенел колокольчик, горничные вошли внутрь. Разговор, смех. Джину казалось, что незадолго до того, как стали раздаваться громкие стоны, Дами всхлипывала, но он был не уверен. Слёзы, занятие любовью, смех? Что там происходит? Слуги внесли завтрак господам Лау. После того, как обратно понеслись пустые тарелки, в коридор вышла и сама Дами, туго завязывавшая пояс синего шёлкового халата до пола, лившегося складками, такими же яркими и чистыми, как озеро Кукунор неподалёку. Её волосы уже забрали в высокую ханьскую причёску с золотыми рыбками на шпильках, чьи чешуйки были из нефрита, а глаза из рубинов. Кивнув своим телохранителям, она пошагала к себе. У Энди начинался очередной напряженный, насыщенный делами день, и жена могла уходить, занимаясь собой и тем, что было ей интересно.
Войдя в спальню, Дами убедилась, что одна там, и бросилась к бумаге и ручке. Оторвав листок заранее, чтобы не оставлять вмятин-отпечатков на нижних страницах, девушка быстро написала самое важное и, вновь принимая грациозный вид, спрятала записку, позвонив служанкам. Когда одна из них явилась, Дами велела приготовить для чаепития оливковую чайную, названую так по цветам и изображённым на обоях деревьям.