Охрана сомкнула перед Сандо плечи.
— Какие-то проблемы? — Золотой не хотел устраивать бессмысленные мордобои. Он на минуту поставил Николь вниз, придерживая за плечо. Приняв серьёзный вид правоверного (всё-таки провинция была в основном мусульманская), Сандо в их традициях протянул каждому руку:
— Ас-салам алейкум, брат, — не ошибся он, получив в ответ уже более добродушное «алейкум салам!», — жену забираю.
— Какая я тебе жена?! — выпучила глаза Николь, сверля его ими снизу вверх.
— Разрешите быстрее спрятать свой позор — напилась сильно, — не глядя на неё, объяснял Сандо. По каким-то необъяснимым признакам, люди со стороны часто понимали, является кто-то кому-то другому чужим, или нет. Так и сейчас, не видя истинного страха, а скорее капризное отстаивание своего решения в девушке, вокруг поверили словам Сандо. К тому же, он был мужчина в регионе, где мужчина в основном прав.
— Ай, брат, зачем такая жена? — отстранился один из охранников, пропуская его. — Разводись, зачем такой стыд?
— Да куда тут разводиться, — снова закидывая на плечо Николь, обреченно произнёс наёмник, — дети малые дома, лучше с плохой матерью, чем совсем без неё.
Хара шла сзади, потешаясь над всем этим, смеясь и убедительно кивая в подтверждение слов Сандо. Гюри качала головой, получая за всех одежду. Она задержалась и вышла на улицу, когда такси уже было поймано.
— Урод, подлец! Тварь! — болтала ногами вверх на плече мужчины Николь. Её руки по-прежнему колотили его спину. — Мне холодно! Я замерзну! Дай мне одеться!
— Столько выпила, и всё равно мёрзнешь? Не умеешь ты пить, — хмыкнул он, стоявший в одной футболке. Открыв дверцу такси, он скинул туда Николь, пытаясь затолкать преодолев сопротивление.
— Я поеду с ней, — заявила Гюри, — я её не брошу.
— Я тоже хочу на это посмотреть, — похихикивала Хара.
— Мне без разницы, — толкнув Николь глубже в машину, забрался к ней Сандо, придерживая её руки. Пока она кусала его пальцы, от чего он слабо морщился, он общался с её подругами. — Хотите — забирайтесь.
Гюльнар забралась назад третьей. Хара по-хозяйки плюхнулась на переднее сиденье, велев водителю «трогай!».
Николь забилась в угол и притихла. Она была побеждена, но рядом с ней был тот, ради кого она и бросилась вопреки развязавшейся войне через границу родных земель в Цинхай. Но она не видела в нём любви, сожаления, раскаяния, что не украл её тогда у брата, она не почувствовала, что он скучал по ней, он был совсем рядом, но такой отстранённый и равнодушный! Он плевать на неё хотел… И она знала, знала как он проводил здесь без неё время!