— Милая, послушай, я хочу, чтобы ты кое-что запомнила…
— Энди, мне не нравится, как ты пытаешься сказать…
— Дами, слушай! — прервал он её. — Чем бы ни кончилась операция, ты должна знать… Я неважно себя ощущаю, а больше никому не успею довериться… кроме Уоллеса. Но он уже в курсе. — Глотнув воздуха, Энди облизнул губы, и Дами внутри задрожала, заметив дурные признаки в его лихорадочных глазах. — Есть способ остановить Чана… я давно должен был это сделать, но я считал его другом, а с ноября не успел… не успел найти улик…
— Улик чего?
— Убийства… убийства семьи Николаса. — Дами показалось, что у Энди начался бред.
— Какой семьи? О чём ты?
— Спроси у Уоллеса… он знает, я рассказал ему… У Николаса были жена и ребёнок… но их убили. Николас считает, что это сделали люди Утёса, чтобы ожесточить его… но это не так. Это сделал Чан, подставив Утёс. Я знаю это, но Николас не поверит без улик… найдите доказательства вины Чана… он хотел вернуть себе самого умелого сына, подчинить его, сделать верным псом, и ему удалось… Николас поверил в коварство Тибета, а отца не подозревает до сих пор… Откройте ему глаза на правду, и он сам убьёт отца.
— Мы вместе откроем ему глаза, Энди, вместе! — чувствуя подступающие слёзы, шмыгнула носом Дами. Энди перестал говорить о деле и снова улыбнулся.
— Ну-ну, дорогая жена. Перестань. — Медсестра вернулась, взявшись за каталку.
— Вы готовы?
— Одну минуту, — сказал ей Энди и посмотрел на Дами. — Спасибо за счастье в моей жизни, любимая жена.
Едва сдерживая слёзы, она наклонилась к нему и поцеловала в губы, не желая отпускать, но его состояние демонстрировало неоспоримо, как скоро требуется медицинское вмешательство. И господина Лау увезли в операционную. Дами опустилась на корточки, здесь же, посредине коридора, уткнувшись лбом в колени и стараясь не плакать. Дзи-си убил семью собственного сына… найти улики… это всё не смогло задержаться сейчас в голове Дами, всё, о чём она думала — это об Энди и том, что он должен поправиться и доехать до дома, чтобы они воссоединились, отрешились от этого ужасного мира и воспитывали бы спокойно Эндимиона.
Как во сне, она почувствовала нутром надвигающееся бедствие, даже в горло поднялась горечь. Доктора, анестезиологи, реаниматологи и медсестры забегали, отрывки их фраз сообщали о кровотечении, ухудшении. Раздавались призывы кого-то к чему-то. Дами хотела потерять сознание, чтобы всё померкло, но никак не получалось. Марк нашёл её, поднял на ноги и отвёл в сторону. А вокруг творилось что-то непонятное.
— Что с Энди? — слыша себя, как сквозь плёнку, спрашивала Дами неизвестно у кого. — Что с Энди?