— Ой, девчонки, господин Намджун к нам пожаловал! — радостно и эмоционально огласила ближайшая же к двери бухгалтерша, после чего вся комната как-то притихла, и в то же время по-особому зачирикала. Самые молодые специалистки попытались встать, чтобы приветствовать его поклонами, но Намджун, уже самодовольно и сыто улыбаясь до ямочек на щеках, показывал им ладонями, чтобы не дёргались и сидели, не отвлекались от работы. Все четырнадцать были в узких синих юбках, в белых блузках с бейджами на левой стороне, всё по-деловому, официально, дресс-код соблюдён. Но даже та половина бухгалтерш, которым было за сорок, не растратила своей женской сноровки и при появлении молодого начальника принималась терять рабочий настрой, как ракеты ступени при взлёте.
— Добрый вечер, господин Намджун! — доносилось оттуда и отсюда, на что виновник переполоха кивал во все углы.
— Добрый вечер, девочки, — одинаково всех обозначал он, — добрый вечер! — Трудовой день подходил к завершению. Усталость и напряжение, накопившиеся за почти девять часов с обеденным перерывом в час посередине, вдруг сами собой немного отступили от обаяния так любимого всеми милого нового директора. Впрочем, его все давно и хорошо знали, пока он ещё был заместителем и сыном предыдущего. То есть, сыном он не перестал быть и сейчас, но должность иная, а вот отношение его к ним, похоже, всё такое же свойское. За что его и любили.
Намджун привычно шёл прямо, пока не упёрся в последний столик, за которым всегда сидела та, которая исполняла обязанности главного бухгалтера. До прошлой осени им была опытная и давняя сотрудница, проработавшая с его отцом лет двадцать, не меньше, но она ушла на отдых, заниматься внуками и лечить ревматизм, освободив место для новенькой. Нет, новенькой Чжихё не была, она работала в торговом центре уже шестой год, но всё равно были тут ветераны и покруче, однако именно её, уходя на добровольную пенсию, отец Намджуна назначил главбухом, чем вызвал к ней волну зависти и негатива, то угасающих, то взрывающихся открыто. Ким-старший заверил, что более трудолюбивой, честной и исполнительной среди сухих и дотошных счетоводов не найти, к тому же, девушка осталась вроде как сиротой, одна с сёстрами, без помощи и поддержки, и ей больше других нужны были деньги. В общем, как понял Намджун, опять за отца решило его доброе сердце, а не холодный разум. И как он умудрился так раскрутить бизнес и обогатиться, когда всю жизнь поддавался чувствам и голосу совести? Несовместимые ведь вещи! Но пока поводов жаловаться на Чжихё у Намджуна не было. За всё то время, что он бывал в бухгалтерии, год за годом, он не видел её праздно болтающей с другими, отсутствующей на месте, пьющей кофе, обедающей, живущей чем-то, помимо цифр, в конце концов. Он даже не видел её ниже пояса, потому что она всегда сидела на стуле за столиком, нацепив очки в роговой оправе, из-за стёкол которых её глаза делались совершенно огромными и круглыми. Создавалось ощущение, что когда её повысили по статусу, то так и перенесли на стуле за другой столик, так что снова никому не представилось возможности увидеть её во весь рост.