В затемнённой комнате, находившейся в глубине частного загородного особняка, раздавались тихие стоны, громкие выкрики, приглушенные неприличные звуки, несдержанные восклицания и вся та палитра интонаций, которая могла звучать во время развратного, откровенного и чем-то извращенного секса. Три тела: два женских и мужское, сливались и сплетались в немыслимых позах, излучающих похоть и бесстыдство. Голые ноги, обнаженные руки, мелькали, перемещались, тянулись и путались между собой.
Девушки были сестрами-близняшками, ХваЁн и ХеЁн. Возможно, они бы никогда не решились на такое, если бы не ситуация, в которую попала ХеЁн. Она начала встречаться с ТэУном, парнем из своего агентства и однажды, когда отношения их дошли до близости, и она пошла до конца, выяснилось, что его брат — Зико, заснял всё на скрытую видеокамеру, и начал после этого шантажировать её, заставляя приходить к нему и заниматься с ним сексом. ТэУн оказался безучастен, быстро перейдя на сторону брата и любовь, которая, как думала ХеЁн, цветёт между ними пышным цветом, прошла, как и не бывало. А потом Зико заставил её привести к нему и сестру…
ХваЁн, ради репутации и карьеры их обеих, пошла на исполнение воли шантажиста и, на удивление, быстрее и проще сестры подстроилась под то, что от них было нужно. Она даже стала получать удовольствие от происходящего, и временами казалось, что девушка где-то в душе полюбила Зико, этого жестокого, беспринципного и почти бесчеловечного типа. Вообще-то он был хулиганом, разгильдяем и преступной натурой, но в нем замечались и положительные задатки организатора, друга, артиста… Да, в общем-то всего, что никак не помогало ему хорошо относиться к противоположному полу. И всё же, с каждым разом, ХваЁн всё быстрее ехала к нему, приходила по первому зову, не сопротивлялась и, порой, сама проявляла активность. ХеЁн как-то поругалась с сестрой, открыв глаза той, что Зико никогда не станет её парнем, как бы она ни старалась, на что ХваЁн ответила, что ей это вовсе и не нужно, но всё-таки поссорились они в тот раз бурно. И тогда стало очевидно, что кто-то стал влюбленной женщиной.
Однако Зико, как назло (а таким образом он поступал в большинстве случаев), стал уделять больше внимания ХеЁн, заставляя негодовать и ревновать вторую девушку. Он был проницательным, ко всем бедам, и быстро распознавал, что к чему. Он понравился одной? Нужно немедленно обласкать на её глазах другую.
Только что завершив оприходование ХваЁн, молодой человек кончил ей на живот и, поднявшись за бутылкой соджу, совершенно голый, встал у большого деревянного комода, над которым висело зеркало. Его грудь высоко вздымалась, пока он стоял, полон своих, никому неизвестных, дум. Никто, абсолютно никто не подозревал, что его гложило. Почти все знакомые и друзья вообще не думали, что Зико может что-то мучить или волновать. И всё же могло.
